Только человек, «достигающий полового удовлетворения посредством душевного или физического страдания, причиняемого самому себе в процессе партнерских взаимоотношений», может с ТАКИМ упорством подбирать себе ТАКИХ партнерш (и партнеров)! читать дальшеНу ладно Дезире – та его заставила, Элен еще можно считать совпадением, но Лана! «Глупый, глупый бес, с кем же ты тягаться полез?!» Не говорите мне, будто такой умный парень, как Лекс, не догадывался – чем дело кончится. Если уж об этом догадывались все как одна фанатки клекса, то и он мог бы допетрать как-нибудь…
В принципе, в жизни Лекса не было ни одних нормальных взаимоотношений с представительницей женского пола. У него даже с матерью отношения как-то не сложились (я это без сексуального подтекста говорю): она то швыряла ребенка в угол с криком «Опять ты лезешь!», то ласково упрашивала: «Не мешай, сынок, мне братца душить надо». В общем, такая мамуля просто физически не могла не оставить отпечаток на хрупкой детской психике («Исследования показывают, что достаточно часто склонность к садомазохизму закладывается в детском возрасте под влиянием жестоких действий со стороны родителей. …Естественным следствием подобных отношений в семье может стать и формирование мазохистского склада характера: ребёнок привыкает исполнять пожелания родителей, даже причиняющие ему страдания, чтобы доставить им удовольствие»). После этого (да еще плюс предательство няньки после смерти матери) очень странно, что парня вообще тянет на женщин… Как по мне, то ему прямая дорога в геи!
Но с геями тоже не всё ясно. Тот же Кларк – отношения без доверия. А мы уже приходили к выводу, что без доверия ни фига у них не получится («ни фига у них не получится, пока не лягут!»). Учитывая, сколько раз они ломали доверие друг друга – да и друг друга ломали тоже! – меня удивляет, что они протянули целых 4 сезона. В этом отношении мне очень нравится выражение «Если дружба закончилась – ее не стоило и начинать». Впрочем, мы же слэшеры… Значит, у них была любовь! Где была? Когда? В чем это проявлялось? Взгляды, жесты, улыбки – это хорошо, мы на их основании уже столько любовных трактатов накатали, что Шекспиру и не снилось. Но хотелось бы конкретики.
Лекс цеплялся за эти отношения до последнего. И многим ради них жертвовал. А что потом?
«Мазохизм является взаимодополняющей противоположностью садизма: мазохист испытывает сексуальное возбуждение и получает удовлетворение от подчинения, покорности сексуальному партнёру, включающих готовность претерпевать боль и унижение. … мазохизм может быть связан с поведением, провоцирующим негативную реакцию в отношении лица, являющуюся своего рода желанным «наказанием» для мазохиста»
Не в этом ли причина всех злодеяний Лекса – дать повод Кларку его наказать?
В общем, дело ясное, что дело темное. Может, хоть мои читатели объяснят мне – в чем тут прикол?!
URL записи
Когда решаешь не ты…
Вот так прикольно начинается неделя...
P.S. Ну простите меня, Чеди Даан и vera-nic, но Лексу опять пришлось полежать за идею – в смысле, снизу. Но он не хотел, честное слово. Его заставили. Ну что поделать, если добровольно спать с Квином он у меня отказывается?!
Название: Когда решаешь не ты…
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Оливер/Кларк, Лекс/Кларк и небольшое такое упоминание Оливер/Лекс.
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-17
Жанр: агнст, драма
Warning: принуждение и, как следствие, сомнительное (весьма сомнительное!) согласие; упоминание изнасилования.
Саммари: Когда решаешь не ты – это, как правило, плохо для тебя заканчивается. Просто отвратительно…
читать дальше
Кларк давно подозревал, что Олли Лекса недолюбливает: было что-то такое в отношении лучшего друга к его любовнику. Но, с другой стороны, стоит признать, что Лекса ведь в принципе мало кто любит. Да и вообще, ни к чему гетеросексуальному Оливеру любить его Лекса, лишнее это.
Однако в тот вечер Кларк понял, что Олли Лекса как раз-таки любит. Но уж очень извращенной любовью…
На кой черт Квин вздумал проводить собрание Лиги в субботу вечером толком не понял никто, но «долг перед обществом» выполнили все. То есть все честно отсидели своё и при первой же возможности смылись кто куда. Кларк тоже бы смылся (Лекс ждал его на Маврикии и в отличие от Оливера тратить время на проповеди, ясное дело, не собирался) – но в последний момент Квин умудрился ухватить друга за руку. Успел-таки, зараза!
– Погоди, Кларк. Хочу тебе кое-что показать.
– А, может…
– Тебя это заинтересует, точно тебе говорю.
И Кларк остался. На свою голову.
Олли не спеша, вальяжной походочкой подошел к столу, лениво щелкнул пультом.
Сначала в комнате погас свет. А потом ярко вспыхнули экраны. Кларк только сейчас обратил внимание, что в комнате появилось до фига экранов. На кой они сдались…
Лекс?!
Уж родную-то любимую лысину Кларк узнает в любом ракурсе и при любом освещении. Впрочем, освещение на Маврикии сейчас как раз подходящее: даже Оливер с его простым человеческим зрением может без труда рассмотреть «закадычного врага»… автожурнал в его тонких изящных пальцах (будто самой природой подогнанных под кое-чью дырочку)… чашку кофе перед ним (а ведь врачи настойчиво рекомендовали младшему Лутору снизить количество потребляемого кофеина)… птичку на ветке над самым его плечом…
…и снайпера в отдельном окошечке слева в углу.
– Господи!
– Погоди, Кларк! – было в голосе Оливера что такое… такое, что заставило Кларка задержаться со спасательной операцией. – У тебя в школе с математикой было как?
– Какого черта, Квин?
– Я просто тут подумал: не помню точно, сколько километров отсюда до Маврикии, да и твою скорость узнать возможности как-то не выпадало. Но что-то мне подсказывает, что пуля, летящая со скоростью 800 метров в секунду и выпущенная с расстояния в 20 метров, доберется до его лысой черепушки быстрее тебя, мой недостаточно быстрый друг. Ну ты ведь не Флэш, давай признаем.
– И что ты предлагаешь? – Кларк как никогда в жизни был близок к истерике.
– Можешь начать раздеваться.
– Думаешь, без одежды я летаю быстрее?
– Думаю, что чем быстрее мы разберемся с нашим «маленьким дельцем», тем быстрее мой приятель снимет с прицела твоего хахаля.
Оказывается, Кларк не только не умеет летать быстрее, чем маврикийские пули, он и соображает туго. Когда речь заходит о предательстве близких друзей.
– Что ты имеешь в виду?
– Я всегда говорил, что тебе нужно бросить Лекса.
– То есть это попытка доказать, что он мне не пара? Мол, он делает меня слабее или еще какая-нибудь хрень в этом духе?
Кларк еще не верит. Не до конца. Не он. Не Оливер, черт вас возьми! Они же… друзья?
– На самом деле, это ты ему не пара, Кларк, – и улыбка у Квина сейчас отнюдь недружеская. – Никто не пара Лексу Лутору. Кроме меня.
– Что ты несешь?
Нет, на самом деле Кларк подозревал, конечно. Было в этой неприязни что-то… Что всегда настораживало окружающих. Кент даже спросил как-то любовника, почему они ТАК недолюбливают друг друга. А в ответ получил: «Да было кое-что» – и фирменную луторовскую ухмылку. И понял, что больше знать как-то и не хочет. Меньше знаешь, лучше спишь. Особенно, когда спишь с Луторами.
– Ты?.. Вы?.. Вы с ним…
– Трахались в школе. Точнее, я трахал его. А он трахал мне мозги. На самом деле, соблазнить его было несложно, Кларк. Я и соблазнением-то это называю исключительно, чтобы польстить себе, любимому. Просто Лексу всегда не хватало нежности. Дефицит родительского внимания и всё такое. Вот мы и дрочили друг другу в подсобках. Пока его дружок Дункан нас не застукал. «Грязные педики!», – кривляется Олли, передразнивая бывшего приятеля. – Да что б ты понимал, быдло необразованное! Гомосексуализм был частью всех великих культур! Древняя Греция, Древний Рим. Это ж истоки цивилизации. Я уж молчу про Японию! – «Улыбаться – это всегда немного показывать зубы». Так Лекс говорит. И сейчас улыбка Квина – настоящий звериный оскал. – Дункан грозился, что всё расскажет. Наверное, денег хотел, голытьба несчастная. Только не на того нарвался. Когда Луторов прижимают к стенке – они выпускают когти. Или пускают в ход кулаки. Ух, и отделал же тогда Лекси своего приятеля! Я даже как-то загордился любовником. Вот только Дункан возьми и сдохни. Сам виноват, конечно, не фиг было выскакивать на проезжую часть сломя голову. Но Лекс обвинил во всем себя. И заявил, что теперь мы не можем быть вместе. Нет, ну ты представляешь? Получается, он меня кинул! Он! Этот лысый придурок! Меня! Оливера Квина!
Олли налил себе выпить. Как-то не спеша, про между прочим. Конечно, это же не его любовник сидит сейчас под оптическим прицелом какого-то маньяка. Да, не его! Шиш тебе, Олли! Хрен, а не Лекса. Лекса Кларк никому не отдаст.
Но от следующих слов бывшего друга у Кларка всё холодеет внутри. И ощущения хуже, чем от зеленого криптонита.
– Он пожалел об этом. Когда мои люди притащили его на тот заброшенный заводик. Связанного и с кляпом во рту. Кляп я убрал. Веревки оставил. Он рыдал, как девчонка. И звал мамочку, представляешь? Всё время, пока я драл его девственную задницу, он звал мамочку. Его ротик я бы тоже отодрал, – Олли жадно облизывается, и вовсе не дорогой бурбон тому причиной, – но уж очень дорожу своим членом. Зато мы перепробовали столько поз! Вы с ним и половины еще не прошли. Мы б с ним успели и больше – фантазия у меня богатая – но здесь подоспел этот сука Лайонелл. Я всегда говорил, что он скотина! Обломал нам весь кайф. Лекс, конечно, заявил папочке, что всё по согласию. Это ж главное правило Луторов: лучше быть извращенцем/выродком/да кем угодно – чем быть слабаком. И дело замяли. Но в школу Лекс уже не вернулся. А Лайнелл, ублюдок, сделал всё, чтобы выжить меня из Метрополиса. Подальше от сладкой попки своего драгоценного сыночка. О, он постарался на славу! Долго я потом зализывал раны. Наверно, зализывал бы еще дольше. Сублимировал свои сексуальные желания в стрельбе. Представляя, что это не стрела входит в мишень, а мой член… входит туда, где ему самое место. А Лекс сублимировался бы в чем-то другом. Но он решил сублимироваться в тебе. Господи, Кларк, на кой ты влез в это? На кой ты влез в наши отношения? Я был первым! А ты был – лишним.
Кларк стоит посреди комнаты в ступоре. Он… ошеломлен, наверно. Он сам не знает. Не знает, как описать собственные чувства. Он ведь… он еще чувствует… хоть что-то…
За сотни километров отсюда под вечерним солнцем Маврикии далекий, но самый родной Лекс Лутор пьет свой кофе, выбирая себе новую ультрасовременную тачку. И не подозревает даже, что в промерзлом Метрополисе два его любовника сейчас вцепятся друг другу в глотки. Из-за него.
Может, Кларк и не успеет долететь до Маврикия, но он точно успеет кое-кого придушить.
– Я убью тебя! – Он впечатывает Квина в стену. Если б мог, он пробил бы им сейчас все стены Метрополиса. – Я убью тебя, ублюдок!
– Только вместе с Лекси, – хрипит Квин. – Не думаешь же ты, что я не подстраховался? Так как, готов им пожертвовать?
Кларк угрожающе заводит над Оливером кулак и… в бессильной ярости пробивает стену над его левым ухом. Интуиция подсказывает, что на этот раз ему придется отступить. Хотя бы вот за этот столик. От греха подальше.
– Отзови своего человека.
– Разумеется, Кларк, – Квин удовлетворенно потирает саднящее горло. Он чувствует: это победа. Это уже она. – Конечно, отзову. Ведь на самом деле я не желаю старине Лексу зла. И совсем не против, чтобы он жил долго и счастливо. В идеале – со мной. Потому что только я знаю, как нужно с ним обращаться. Как приручать этого дикого зверя. Но я понимаю, что в жизни далеко не всегда всё бывает, как хочется. Так что, в принципе, он может пожить и без меня. В гордом одиночестве. Потому что если без меня, то, значит, и без тебя. Или кого бы то ни было еще. Но начнем, пожалуй, с тебя. Вам надо расстаться.
Кларк смотрит на экраны, переводит взгляд с одного на другой. Черт, жаль лица не видно. Милых зеленых глаз. Родных зеленых глаз. Ему их сейчас не хватает. Ему их всегда не хватает, но сейчас – вот как никогда!
Кларк хорошо учил математику в школе. И он действительно не успеет.
– Хорошо. Мы расстанемся.
Оливер буквально пополам сгибается от хохота. От издевательского хохота над наивностью приятеля.
– И всё? Ты, правда, думал, что всё будет так просто? Ты что-то там мне пообещаешь, и я отпущу тебя без всяких гарантий? Проебу такой идеальный шанс поквитаться с тобой за всё? За все те ночи, что ты провел с моим любовником под самым моим носом? Вы б хоть шторы в спальне задергивали, Кларк. А то всё ведь видно.
– Так чего ты хочешь, сволочь?! – Кларк уже срывается на крик.
А вот Олли спокоен. Он долго готовился. Он всё продумал. И теперь он уверен как никогда.
– Я же тебе уже говорил. Для начала – разденься.
– Что?.. Что ты хочешь…
– Ну, тут всё от тебя зависит. Нет, не совсем от тебя, тут я, конечно, малость покривил душой. Но кое-какой выбор я тебе, конечно, предоставлю. В общем, есть два варианта. Как ты, наверно, уже догадался, за нами наблюдают мои люди, и если ты попытаешься меня убить или покалечить – нашему Лексу кранты. А мы ведь этого не хотим, правда? Поэтому с этого момента ты выполняешь все мои, хм, просьбы. И всё это записывается камерами наблюдения. Так вот, Кларк, от тебя тут зависит следующее: если ты проявишь достаточно энтузиазма и рвения (с Лексом это у тебя хорошо получалось), я не пошлю эти записи нашему любимому лысику. И тогда в качестве причины для расставания можешь придумать, что в голову взбредет. Можешь даже трахнуться с ним напоследок. А вот если ты решил выбрать вариант «лежу бревном и тихо думаю о родине», то запись нашего «разговора» станет любимым домашним видео Лекса. Уверен, она доставит ему море удовольствия. Он даже сможет в нем утопиться при желании! Как думаешь, может у него возникнуть такое желание?
Кларк не знает, какие там сейчас на этом чертовом Маврикии желания у Лекса, но он точно знает, что в этой проклятой башне он желал бы только одного – придушить кое-кого голыми руками. Может, не совсем насмерть… А, может, и насмерть – чтоб не смел этак-то лыбиться, сволочь!
– Кларк, милый, ты сам затягиваешь процесс. Чем быстрее тут прольется моя сперма, тем быстрее ты сможешь утешиться в объятиях нашего Великолепного.
Кларку вдруг вспоминается фраза из какой-то дурацкой оперы: «Сейчас прольется чья-то кровь! Сейчас прольется чья-то кровь! Сейчас прольется чья-то кровь! Та-та-та-дам!» Только вместо «кровь» в голове засело – «сперма, сперма, сперма». И под этот дурацкий рефрен он медленно тянет руку к пуговицам.
– Олли…
– Я тебя умоляю! Только не начинай, Кларк! Скажу тебе по секрету, твое нытье уже всех достало! Давай не будем убивать этого злодея! Давай дадим вот этому придурку второй шанс! Давайте перенесем операцию на завтра, а то сегодня у Лекса день рожденья! А давай ты, разнообразия ради, заткнешься и просто сделаешь, что от тебя хотят?
– Мы были друзьями…
– А мы и дальше ими будем. Ну где еще ты найдешь второго такого взбалмошного миллиардера, готового тратить денежки на твою «суперблаготворительность»? Где ты возьмешь технологии? Кто будет добывать тебе информацию? Пристраивать спасенных тобой бедолаг? Или ты, правда, рассчитываешь, что Лекс утопится с горя и оставит тебе свои миллиарды?
– И после всего этого ты вправду думаешь?!.
– Не думаю, Кларк. Знаю. Мы уже выяснили, что у тебя неплохо получается с математикой. Значит, есть шанс, что и с логикой получится не хуже. Ты успокоишься, остынешь, и сам наконец докумекаешь, что собственная гордость ничто по сравнению с тысячами человеческих жизней. Жизней, которые ты можешь спасти только в тандеме со мной. Конечно, кого-то ты можешь спасти и без меня. А кого-то не сможешь. Возможно, это будет всего один человек. Только один. Но он точно будет. Ты и сам это знаешь. Так неужели его жизнь не стоит того, чтоб потерпеть мое присутствие пару минут?
Кларк не хочет терпеть его общество даже сейчас. Но он расстегивает пуговицы… Пряжку ремня… Хороший ремень. Подарок Лекса. Скидывает туфли… Носки. И как финальный аккорд – плавки.
– А теперь раздень меня.
Раздень – это он пошутил. Скорее, сорви с меня всё. Потому что ярость бушует внутри и требует выхода. Хотя бы такого. Клочья дорогущих шмоток разлетаются по всей комнате.
– Вау, Кларк! Я и не знал, что ты ТАК меня хочешь!
Кларк только крепче стискивает зубы. И почти швыряет Олли на стол.
– Да, ты прав, милый, начнем, пожалуй, с минета. И поосторожней там, Кларки, это тебе не мир спасать – здесь деликатность нужна.
Кларк в последний раз поднимает глаза на бывшего друга: а вдруг?.. Зря он это сделал: теперь вид этой мерзкой наглой рожи будет преследовать его до конца его дней.
Ну хорошо же! Не будем затягивать процесс. Если разобраться, принципиальных различий тут и нет: яйца, ствол, головка – всё как у всех. При определенной доли фантазии можно даже представить, что это Лекс. Ну или на худой конец – Эван МакГрегор. А что? Тоже блондин. Да кто угодно, лишь бы не его «друг Олли». Его персональный кошмар. Нет, их с Лексом персональный кошмар. А Лекс еще говорил, что у них мало общего…
Кларк велит внутреннему голосу заткнуться и наконец-то обхватывает чужой член губами. Ну вот, первый шаг – он трудный самый. Кларк слизывает влагу, скопившуюся на кончике, проводит языком по всей длине. Возвращается к головке, облизывая и посасывая ее несколько секунд, потом опять – вниз по стволу.
Квин давится воздухом, яростно стискивает смоляные пряди волос.
– Да, вот так… Еще немного…
Кларк уже начинает надеяться, что минетом дело и ограничится, но тут Оливер ногами отталкивает его в сторону. Переводит дыхание, соскальзывает со стола. Приближается к взъерошенному Кенту. Его губы начинают исследовать шею жертвы. Блядь, Олли, шея – это ж мое слабое место! У меня ж так и встать может! А язычок Квина тем временем начинает наигрывать что-то запретное в его ушной раковине. Член Кларка подрагивает против воли хозяина. Впрочем, здесь всё – против воли его хозяина. Квин пускает в ход руки: пара движений – и у Кларка вполне сносный стояк. Не лучший в его жизни, об этом, Олли, ты даже не мечтай, но при сложившихся обстоятельствах и за это скажи «спасибо».
Но Оливер говорит что-то другое. Шепчет на ушко какую-то дребедень, Кларк особо не вслушивается. Только считает удары чужого сердца. И молится всем известным ему богам, чтоб не сорваться. Ведь на кону – больше, чем чья-то жизнь, больше, чем судьба какой-то планеты. На кону – его Лекс. Значит, надо терпеть. А не хватит собственного терпенья, можно попросить у какого-нибудь пантеона. И Кларк перебирает в памяти всех знакомых богов. «Кришна, Агни, Велес, Водан, Тиу… Этот… как его… Езус. Был такой перец в кельтской мифологии. Или Эсус? Неважно. Главное, добрый был малый, это я точно помню…»
Квин тем временем обходит Кларка и толкает его к столу. Тот опирается на столешницу, краем сознания подмечая, что стол зачем-то привинчен к полу. Как раз для таких вот случаев, Олли? А что, удобно. А вот поза – не очень.
Чужие пальцы, смазанные неизвестно чем, решительно проникают внутрь. Растягивают. Подготавливают. Распинают.
И почти сразу – член. Абсолютно чужой. Такой инородный. Расстрахивает потихоньку, пока чужие пальцы дрочат член. Кларк стискивает зубы и молчит. Молчит, когда член входит в него на всю свою немаленькую длину. Молчит, когда Олли совсем неделикатно стискивает его яйца. Молчит, когда Квин начинает двигаться внутри, не дав ему ни секунды, чтобы привыкнуть. Но когда Олли задевает простату, Кларк всё-таки не успевает проглотить вскрик. В принципе, это ничего и не значит. Просто реакция организма. Элементарная физиология. Но Кларку всё равно неприятно.
Желая отвлечься, он обводит комнату помутневшим взглядом. И дергается всем телом от зелени родных глаз. Они смотрят на него со всех экранов. Этих чертовых экранов! Черт знает почему. Лекс никогда особо не любил смотреть в небо. Так почему же сейчас?.. Что ты почувствовал, родной? Что тебя вдруг кольнуло на твоем далеком Маврикии? Как оно так получилось?
Кларк хватается за родной взгляд, как за спасительную нить. Только не опускай голову, милый! Я тебя умоляю! Заклинаю всеми святыми! Еще чуть-чуть… Потерпи это странное беспокойство еще чуть-чуть!
Экранный Лекс хмурится, щурит раскосые глаза. А реальный Оливер наконец-то кончает.
Может, всё дело в этих зеленых глазах, подаривших Кларку возможность на миг обмануться… А, может, дело в облегчении от осознания, что всё закончилось… Закончилось ведь, правда? Но его собственная сперма тоже выстреливает белесым на живот. И у него на мгновенье темнеет в глазах, а по телу разливается знакомая слабость – всё почти как всегда. Но всё ТАК неприятно.
«Это конец», – твердит он про себя, как мантру.
«И это только начало», – шепчет противный внутренний голос.
Пусть так. Но пока ему нужно просто убраться отсюда.
Кларк стирает с ног потеки чужой спермы первой попавшейся под руку бумажкой (втайне надеясь, что это какой-нибудь важный договор и, желательно, в единственном экземпляре). Потом не спеша одевается, наблюдая, как Квин в чем мать родила преспокойно расхаживает по комнате, достает из бара минералку, массирует себе плечи.
– Если ты ждешь, что я сниму Лекса с прицела прямо сейчас, то зря. Сначала я хочу убедиться, что ты достаточно далеко. А у меня под рукой достаточно криптонита.
Кларк ничего не отвечает. Всё, что мог, он ему уже сказал. А теперь он просто разворачивается и молча выходит из башни.
Он долетает до Маврикия за 11 минут 37 секунд. Еще пару секунд, чтоб узнать номер луторовских апартаментов.
И еще минута – чтоб осознать, что электронная почта с видеофайлами тоже добирается до Маврикия быстрее него.
URL записи
В ответе за всё - Сиквел к «Когда решаешь не ты…»
В ответе за всё - Сиквел к «Когда решаешь не ты…»
Название: В ответе за всё
Сиквел к «Когда решаешь не ты...»
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Лекс/Оливер
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому - не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: R
Жанр: агнст, драма, deathfic
Warning: см. «Жанр», ООС Кларка
Саммари: Рано или поздно наступает момент, когда приходится ответить за всё. И за всех...
Телефон разрывался истеричным звоном: надрывно и как-то даже зло. Брать трубку Кларку ну вот совсем не хотелось! Но телефон звонил снова и снова. Телефонная трель влезала в самую душу, а оттуда - в печенки.
Иногда проще дать, чем объяснить почему нет. Еще одно любимое выражение Лекса. Может, это?.. За две-то недели?.. Даже Кларка уже попустило. Так, может, всё-таки?..
Кларк сорвал трубку, уронив при этом телефон на пол и сбив любимую мамину вазу и что-то там по пути... Плевать на всё! Главное:
- Лекс?!
- Кларк, где ты был?! Мы тебя обыскались! Звонили-звонили! Все спутники Квин-индастриз на уши поставили... Мы... Ну... Привет, Кларк.
- Здравствуй, Хлоя, - апатия снова накрывает с головой. Выедает мозг.
«Вот так люди и выносят себе мозги», - понимает вдруг Кларк.
- Уже поздно, - наверное. Он не смотрел на часы с той самой субботы. Но, кажется, уже темно. За окном. С какой стороны тут окна? - Что-то случилось?
Угу. Его поимел лучший друг. Во всех смыслах. А любимый - разгромил гостиничный номер и грозился перерезать себе сонную артерию осколком, если он не уберется с глаз его долой. И сейчас же! Вот просто сию секунду. Как ты умеешшшшь...
И теперь Кларку плевать, что там у них случилось. Ему и на них-то... почти...
- Кларк, понимаешь... Олли...
Трубка угрожающе трещит. Как трещит по швам самообладание Кларка.
- Что там... с Олли?
- Он... Кларк, о боже, мне так жаль! Мы хотели сообщить тебе раньше... Мы везде искали тебя...
- Что там с Оливером, Хлоя?
- Он умер. Его убили два дня назад.
- Кто?
- Мы не знаем... Тут всё так запуталось. И мы запутались. Ты должен приехать, слышишь? Приехать и найти этого ублюдка!
- Да. Конечно, я приеду.
Кларк пытается нашарить аппарат, чтоб положить трубку. Потом просто выдергивает из трубки шнур и отбрасывает ее в сторону. Опускается прямо на пол.
В голове рефреном крутится снова и снова: «Слава богу! Слава богу! Слава богу...»
И он не знает, чему радуется больше: тому, что его недруг умер - или тому, что убийцу так и не нашли...
За неделю до этого
Это был бы самый скучный прием в его жизни. Если б это не был самый классный прием в его жизни!
- Лекс.
- Оливер.
- Что-то быстро ты с Маврикия вернулся.
- Ну, это я еще задержался.
Два Зверя. Библейских Зверя. Зеркальные отражения. Зеркальные ухмылки. Зеркальные позы. Отзеркаленные желания...
- Да, кстати, спасибо за видео, Олли. Мне понравилось. Жаль, что мало. Что ж так, милый? Кларк торопился мир спасать?
- Что-то вроде того.
Лекс смеется. До обидного беззаботно. Причем, обидно до слез.
- Олли, Олли, тебя даже мой папочка исправить не в состоянии. Я даже не уверен, что могила справится с этой задачей. А что, добровольные отношения тебя не заводят?
- Всё было по согласию.
- Ну да, ну да, - издевательски кивает Лекс. - Где-то я даже это уже слышал. Не напомнишь - где?
Квин чувствует, что начинает терять контроль. Он ускользает из пальцев, будто пресловутый песок из пословицы.
- Я бы напомнил, Лекс... О, сколько бы всего я тебе напомнил... - у Оливера пересыхает горло от желания. Дикого. Первобытного. Бесконтрольного. Сметающего всё на своем пути. Начиная с его рассудка.
- Что, прям здесь? Ты точно эксгибиционист, Олли.
Возможно, это просто игра света... или воображения... или он наконец-то рехнулся (ну, в смысле, совсем) - но! Оливер душу готов заложить, что у Лекса вдруг потемнели глаза. И голос какой-то хриплый.
- Я такой, как есть. Лекси.
- Значит, ты - трус. Олли.
- И в чем же трусость?
- Ты смылся из Метрополиса, оставив меня самого разбираться с вызверившимся папашей. И пропал. За десять лет ни ответа, ни привета. А стоило мне найти тебе замену - и ты тут же нацепил маску Отелло, причем Отелло в припадке! - Лекс почти шипит. И он кажется... обиженным, что ли? - Ты умудрился изменить мне с моим же любовником! И при этом я же у тебя и виноват! Почему у тебя так, Олли? Какого, объясни мне, у тебя всегда все виноватые, и только ты один правый?
- Ты трахался с Кларком!
- Ты трахался с Лоис!
- Твой отец...
- Всегда был козлом! И это уже не исправишь! Поэтому просто оставь его в покое! И хоть раз в жизни возьми ответственность на себя! Один разок!
Они орут друг на друга прямо посреди бального зала, среди толпы гостей, перекрикивая приглашенный оркестр. Самозабвенная неистовая ссора двух любовников.
Первым в себя приходит Лекс. Раздраженно втягивает в себя воздух, стараясь вернуть спокойное выражение лица. И гордо уходит.
Оливер нагоняет его на лестнице и грубо хватает за рукав, разворачивая к себе.
- Ты не можешь вывалить мне на голову всё это - и просто уйти!
- Ты же смылся тогда. Теперь моя очередь.
- То есть мы вот так и будем бегать друг от друга, как два идиота, сталкиваясь лбами раз в десятилетку?
- Мне показалось, тебе нравится такой стиль общения.
- Черта с два! Хрен тебе!
- Да нет, Олли! Свой хрен ты вставил не мне!
- А чего ты ждал? Что едва вернувшись в город, я прибегу с серенадой под твое окно?
- Да ты мне даже не позвонил.
- Зато я тебя выкрал.
- Ага, вместе с Ланой. А сам даже не удосужился заехать! И чем мы там в таком составе, по-твоему, должны были заниматься? Веселенькой групповухой - и опять-таки без твоего участия?
- Я...
- О, ради бога, Квин, заткнись! Ты даже не в состоянии просто сказать: «Я хочу тебя, Лекс». И при этом еще хочешь быть сверху!
Лутор раздраженно вырывает рукав из ослабевших пальцев Квина и продолжает спуск по лестнице.
А Оливер так и стоит - как дурак. Боже, какой же он дурак!
- Я хочу тебя, Лекс.
Лекс замирает на полдороги. Когда он поворачивается, Олли видит в его глазах какую-то необъяснимую боль. Но разве не эта же боль сковывает сейчас его движенья? Отнимает язык? Долбит в голове о потерянных годах?
- Ну, приходи.
- Куда?
Оливер действительно чувствует себя дураком, нет, олигофреном даже.
- Под балкон. Петь серенаду.
- И ты спустишь мне косы?
Их давняя шутка. Школьная. Детская совсем. И Лекс улыбается в ответ так по-детски. Наивно. Невинно. Искренне. Оливер не видел такой его улыбки уже фиг знает сколько лет. И был уверен, что и не увидит уж более.
- Нет, разблокирую лифт в пентхаус.
Но под балкон он не идет. Там слишком высоко, он не докричится. Поэтому он просто щелкает крышкой мобильника.
- У меня есть чудный островок в Индийском океане.
- У меня их целых два.
Квин беззлобно смеется:
- Наша вечная игра в догонялки.
- Хочешь предложить мне сыграть в другие игры?
- Я уже сказал, чего хочу. А от своих слов я никогда не отказываюсь.
- Когда? - Лекс как всегда сразу берет быка за рога.
- Завтра.
- У меня сделка. И, похоже, ты выбрал весьма оригинальный способ мне ее сорвать.
- Черт с тобой. Давай в четверг.
- Кстати, на счет «со мной». Надеюсь, твой детский суперсад остается в Метрополисе?
- Да ладно тебе, они отличные ребята, - издевательски тянет Квин.
- Олли, я серьезно: на групповушку не рассчитывай.
- Честно говоря, я даже на тебя не рассчитываю, - в голосе Оливера сквозит обреченность. В этом голосе осталось так мало надежды, что Лексу почти жаль старого приятеля. Почти.
- На меня ты можешь рассчитывать всегда, Олли. Только смотри рассчитывай всё правильно.
Островок чудо как хорош! Пальмы, океан, бескрайняя синь неба, мягкий песочек. Широкая постель.
- Лекс, ну кончай ломаться!
- Побойся бога, Олли, мне же этими губами еще твоих детей целовать, - смеется в ответ Лекс. Но так обворожительно, что сердиться на него ну совсем не получается. Даже несмотря на то, что яйца уже побаливают.
- У нас нет детей!
- Тогда нам срочно нужно кого-нибудь усыновить. Потому что я еще не созрел для минета.
- Так и скажи, что просто не умеешь!
- Не умею и учиться не хочу, - задорно качает головой луторовский негодник.
- Да у тебя просто не было достойных учителей, - ухмыляется Квин.
- Да где ж их взять? Да еще и с достоинством! - рука Лекса уверенно обхватывает член любовника. - Бо-о-ольшим таким достоинством.
Большим пальцем Лекс ласкает головку, остальные скользят по стволу, то сжимаясь, то почти выпуская член.
У Оливера перехватывает дух. Его лицо раскраснелось, над верхней губой блестят «усики пота».
- Перестань! Подожди!
- Чего? С моря погоды? Или ты камеры забыл включить?
- Всё... - Олли жадно хватает ртом солоноватый океанских воздух. - Всё слишком... интенсивно, вот!
- Я летел сюда за тысячу километров не для того, чтобы поговорить с тобой о Ницше.
- Если ты продолжишь в том же духе, я кончу слишком быстро!
- Ну и что? Виагры выпьешь!
- Извини, Виагры я не захватил.
- Ну презервативы хотя бы взял?
Оливер нависает над Лексом, опираясь на локти. Они почти сталкиваются носами.
- Я хочу взять тебя. Изысками займемся потом.
Лекс приподымается и нежно трется о кончик Оливерова носа своим. И вдруг дерзко усмехается:
- Ну попробуй, - и вероломно скидывает с себя Квина, ужом выскальзывая из постели.
- Стой! Ты куда, скотина? - Олли бросается вдогонку. Через французские окна спальни. По террасе. По песку. За добычей. - Врешь - не уйдешь!
Они дурачатся на пляже, как мальчишки. Забегают в прибой. Брызгаются водою. Вываливаются в песке.
Наконец, Оливер прижимает Лекса к пальмовому стволу. Ласково шепчет в приоткрытые губы запыхавшегося любовника:
- Ну куда ты бежишь, дурачок? Это же остров. А самолет ты сам отпустил, - он скользит губами по щеке, нежно всасывает нижнюю губу, проводит по ней язычком, затем - по верхней. Поднимает глаза, встречаясь с жадным взглядом Лекса. И жалобно просит: - Не убегай, не надо.
- Да разве ж от тебя убежишь?
- Нет, конечно, - соглашается Оливер. - От меня даже я сам убежать не могу.
Губы спускаются ниже. Лекс запрокидывает голову, позволяя любовнику ласкать шею... ключицы... соски! Современнейшие джинсы от Леви Страусс сразу превращаются в орудие средневековой пытки. Судорожные попытки расстегнуть ремень... Наконец-то, Лексу удается справиться с пряжкой. Он вообще вытаскивает ремень из петель. И тут же судорожно сдавливает в ладони, потому что стараниями Квина Лексовы джинсы - аллилуйя - падают-таки на землю.
- Повернись.
- Нет. Я хочу тебя видеть. И чтоб ты видел меня. Именно меня, мать твою!
- Господи! - шипит Оливер и подхватывает Лекса под колено, приподнимая повыше.
- Ну давай же!
- Смазка!..
- К черту смазку! И тебя пошлю туда же, если ты мне сейчас не вставишь. Прямо сейчас!
Надо хотя бы слюной... Но у Оливера пересохло в горле. Блядь!
Рука Лекса нашаривает Оливерову, пальцы переплетаются. А потом Лекс притягивает руку Квина к лицу и медленно всасывает указательный палец. От такого зрелища Олли готов кончить прямо сейчас. А потом вплавь смотаться на соседний остров: «Здравствуйте, мы ваши соседи. Виагры не одолжите?» Потому что младшему Лутору не нужны учителя по минету. Судя по тому, что он выделывает с пальцами - уже тремя - Квина, он сам кого хочешь обучит этому искусству.
- Хватит!
- Ну наконец-то! Неужто мы созрели?
В ответ Оливер вставляет в Лекса палец. Сразу весь, до конца. Тот раздраженно шипит. А потом начинает подмахивать. Олли сдерживается из последних сил. Второй палец. Третий. Бинго! Дорогая, я дома...
Одной рукой он поддерживает Лекса, второй яростно дрочит ему член.
- Давай, малыш! Быстрее! - Потому что сам я долго не продержусь.
Еще. Еще. Еще. Еще. Еще немного...
Шею пронзает резкая боль. А-а-а! И будто вырубают свет. Как?.. Что?.. Его колотит... кажется... Или уже? Всё.
С довольным вскриком Лекс кончает на собственный живот. И выпускает обмякшее тело, позволяя чужому члену выскользнуть из своего тела, а язычку пряжки - из чужой шеи. Хорошо получилось. Подгадал с последними фрикциями. Конвульсии пришлись очень кстати.
- Не знаю, кто тут кого поимел, Олли. Но мне понравилось. Жаль, повторить не получится.
***
Квина хоронят промерзлым воскресным утром. Лоис рыдает у него плече. И Кларк уже не разбирает, где изморось, где слезы. Он очень устал за последние две недели. Только сейчас это понял. Домой бы. Под плед. И горячего чаю. Если б еще Лекс...
Стоит напротив как ни в чем не бывало. Траурное пальто. Скорбный вид. Кажется, даже лысина потускнела с горя. С горя?!
Лекс кладет на гроб белоснежные каллы и не спеша подходит к Кларку. Ненавязчиво оттирает в сторону Лоис. Теперь ей придется портить пальто бедняге Артуру.
- Пойдем домой, Кларк, простудишься.
- Я никогда не болею, ты же знаешь.
- Тогда - я простужусь.
- Ты тоже никогда не болеешь.
- Тогда - Хлоя. Она ж от одного моего вида совсем больная от расстройства становится.
Кларк перехватывает возмущенный взгляд лучшей подруги. Да, пожалуй, стоит увести Лекса, не хватало им сцены над гробом.
Они выбираются из толпы и молча направляются к выходу с кладбища. Но Лекс идет рядом, не пытаясь отстать или свернуть в сторону. И Кларку больше не жаль испорченного пальто. И плевать на промокшие ноги. Вот только...
- Почему?
- Почему мы ушли? Я замерз. Почему веду себя, будто ничего не случилось? А ничего и не случилось, Кларк. Я знаю, что ты не лег бы под него добровольно. Я уже это понял. И не буду спрашивать, как он тебя «уговорил». Не буду, потому что знаю, что мне не понравится ответ. Почему я не предупредил тебя на счет Олли? Знаешь, Кларк, есть вещи, которые ты можешь рассказать случайному попутчику в поезде. Но при этом сделаешь всё, чтоб о твоем позоре никогда не узнал любимый человек. Потому что есть вещи, которые любовники знать просто не должны. Потому что жалость - лишняя в любви. Потому что гордость - часть твоей натуры. Есть много всяких «зачем». Что ты хочешь знать?
- Ты...
- Я, Кларк. Конечно, я. А кто же еще? Кого б еще он подпустил так близко?
- Полиция?
- Приходила, конечно. Моя секретарша напоила их чудным кофе. Они, наверно, в жизни такого дорогущего кофе не пили. А мой адвокат предоставил им все документы касательно моего алиби. У меня даже свидетель есть. Папа.
- Ты просил Лайонелла?..
- Римский Папа. Понимаешь, так получилось, что именно в тот день мы обговаривали с ним условия создания нового благотворительного фонда. Хороший кстати проект намечается. Представляешь, как удачно вышло? Ну прям нарочно не придумаешь.
- Но как?
- Силиконовый грим творит чудеса.
Некоторое время они шли молча.
- Наверно, мне всё-таки стоит объяснить, Кларк. Нет-нет, не перебивай. Мне и самому нужно высказаться. Понимаешь, Кларк, я хотел убить его давно. Он проделал со мной то же, что и с тобой. Притащил на один заброшенный... Впрочем, неважно. Просто я понимаю, через что ты прошел. И с высоты своего опыта хочу заверить, что «и это пройдет», как говаривал друг Соломон. Потерпи только, солнце.
В общем, я хотел его убить. Зарезать, если быть точным. Наверно потому, что другого оружия достать не смог. Как только смог ходить... В общем, я его выследил. Он напивался в ночном клубе. Давал прощальную вечеринку. Там были полуголые девки. И пьяные пацаны-малолетки. Полный беспредел. Которым верховодил наш дружок Олли. Я смотрел, как его плющит, и представлял - как я буду делать с ним то, что Содом не делал со своей Гоморрой. А потом он увидел меня. И этот взгляд... - Лекс зло смеется. - И тут я понял, что убивать его просто нельзя. К тому времени я уже знал, что такое смерть. Малыш Джулиан. Больная мать. Я не просто видел их мертвыми. Я видел, как они умирали. Какая это была мука. И какое спокойствие было на их лицах, когда всё кончалось. Наконец-то кончалось. Думаешь, мертвым больно? Чушь, Кларк. Вся боль достается живым. Мертвым - им только покой. Так какого же хрена я должен был дарить покой этой скотине? Чтоб потом мучится здесь воспоминаниями в одиночку? Нетушки. Я хотел, чтоб он жил. И чтоб при каждой встрече смотрел на меня своим голодным - безумно голодным - взглядом! Этот взгляд тешил мое самолюбие. Мое бедное самолюбие, которое он поимел. А потом еще папочка своё добавил.
Прости меня, Кларк. Мне вправду нужно было бы его прирезать. Бешеных собак отстреливают. Я затянул это дело. Прости, Кларк.
- Давай забудем.
- Нет, давай не будем забывать. Давай будем просто жить. Желательно - вместе. Ты ко мне переедешь?
- Придется. Надо же кому-то защищать тебя от разъяренной Лиги. Их ведь не купишь силиконовым гримом.
- Не волнуйся, Кларк. Когда нужно будет - я отвечу. А пока - я отвечаю за тебя. Так что поехали домой: не нравится мне, как хлюпают твои ботинки.
URL записи
Авитаминоз и лечебное питание
Приквел к «Когда решаешь не ты...» и «В ответе за всё»
Подарок для Juliya_Luthor
Приквел к «Когда решаешь не ты...» и «В ответе за всё»
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Оливер/Лекс
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: драббл, юмор
Рейтинг: R
Предупреждение: не знаю, сколько лет было Олли, когда убили его родителей, но тут они еще живы. В какой-то степени – ООС Лекса (ну, я ж уже говорила, что «классический» Лекс у меня с Квином добровольно спать отказывается)
Саммари: так вот ты какой – кладезь витаминов!
Посвящение: тут Juliya_Luthor призывала меня постараться, дабы избавить ее от авитаминоза. Тем самым натолкнув на любопытную мысль… В общем, фанф – для тебя! В благодарность за идею
читать дальше
– Да точно тебе говорю: это самое то! Классное средство, сам проверь! Я видел результаты отцовских исследований. Даже скопировал кое-что. Вот, сам посмотри: «Антибиотики, которые в ней содержатся, убивают бактерии, а гормоны способствуют размножению клеток и восстановлению ткани зуба на месте кариозного дефекта… Эффективна при гастритах и кардионеврозах. Основное лечебное действие связано с наличием в ее составе большого количества простагландинов – веществ, понижающих артериальное давление, нормализующих деятельность сердца, оказывающих защитное действие на слизистую желудка…» Если ею даже ангину лечат, то твоим волосам – верней их отсутствию – это стопудово поможет!
– Не знаю, Олли. Что-то здесь не то…
– Да сам глянь! Вот, прям на фирменном бланке Квин-индастриз! «Уважаемый мистер Квин… Результаты длительных скрупулезных исследований… С уважением, доктор Пенилинкция» Во, иностранец исследования проводил! Русских, наверное, папка нанял. А ты ж знаешь, какие они головастые – что в медицине, что в химии.
– Олли… Ну это ж всё-таки не гастрит.
– Да она даже рак лечит! Уж с облысением-то справится и подавно!
Лекс нерешительно скривился. Спорить с Оливером не хотелось (Квин умел быть тем еще бараном). Уступать – тем более. Лекс интуитивно, чисто по-луторовски, чувствовал… нет, чуял даже – ПОДВОХ. Да, вот так, большими такими буквами. И плевать, что Олли смотрит на него с невиннейшим видом самой Марии Магдалины. Смотреть – это он умеет. Также как умеет добиваться своего. И в большинстве случаев Лекс совсем не против. Но не в этот раз.
– Знаешь, Олли, я лучше попробую ту мазь, что привез с Тибета Мик Гавотс.
– Какой Тибет?! Ты просто гонишь! Да старина Микки дальше Оклахомы в жизни своей не ездил! Представляю, что за дрянь он тебе притащил. Наверно, пропавший омолаживающий крем своей бабки. Еще и деньги с тебя содрал, Микки-Мать-его-Скрудж. А ты и купился! А здесь же ж всё свое, натуральное!
– Ну, я не знаю…
– Вот и узнаем. Попробовать-то ты можешь?
– А, может, ты сам… А я потом дома… как-нибудь…
– Чтоб тебя за этим делом застал твой папаша? Лутор, да ты не ее родимой, ты белены объелся! Совсем страх потерял. К тому же, какого фига я должен корячиться за «спасибо»? Нет, давай уж по-честному: ты мне – услугу, я тебе – готовую продукцию.
– Ну, хотя бы… руками?
– Да ее внутрь принимать надо! Так на кой такие сложности? Ты еще в класс химии за мензуркой сбегай!
– Как – внутрь? – у Лекса бледнеет даже его лысина. – Я думал… втирать.
– Очки ты мне счаз втираешь! Смотри, ща повернусь и домой пойду! Мне для моей шевелюры и Vidal Sassoon хватает. А ты так и останешься здесь лысину свою полировать.
Лекс с тяжелым вздохом понурил шею. В склоненной перед ним голове Оливер и впрямь при желании мог рассмотреть свое отражение. И когда-нибудь он его таки рассмотрит. Поставит своего малыша в колено-локтевую и будет любоваться собственным триумфом. Но это потом. «Спеши не спеша», – любит говаривать любимый папочка. Будем действовать постепенно. Здесь главное – не спугнуть. Вы только гляньте на его зайчонка: дрожит, малыш, от страха. По телу Оливера тоже пробегает дрожь. Предвкушения. Он-то знает: лысина для Лекса – ахиллесова пята. На какие только авантюры (глупости, проще говоря) он не шел за эти годы – лишь бы увидеть на макушке хоть какие-нибудь признаки поросли. Да у него ж «Босоногий Гэн» – любимое видео всех времен и народов, он фразу «Гэн, твои волосы, они растут!» может слушать часами. Посмотрит концовку, перемотает – и снова смотрит. И чтоб Лекс профукал такой шанс? Да фиг вам! А Квину – приз! Просто суперприз!
– И долго… принимать надо?
– Ну пару раз, я думаю, хватит.
– В месяц?
– Конечно, в день, балда!
– Как – в день? – ну у Лекса сейчас и глаза: точно в аниме сниматься можно. Без грима, как говорится. – Мы так не договаривались.
«Да мы с тобой еще никак не договаривались», – хочется брякнуть Олли, но он заставляет себя быть терпеливым.
– Лекс, ну ты пойми: это вообще источник витаминов, природного белка. Сейчас весна, авитаминоз. Если не лысину уменьшишь, то хоть здоровье поправишь.
– Два раза в день – это много, Олли. Через край. У меня ж еще уроки фортепиано.
– Ну давай раз в день, – скрепя сердце соглашается Квин. – Но меньше никак нельзя, – добавляет он торопливо: – только продукт переведем зазря!
– Ладно. Неделю попробуем, а там посмотрим. А то я лучше яблок наемся.
– Не, лучше – бананов. Попрактикуешься заодно.
– Олли, – предупреждающе тянет Лекс и Квин советует себе побыстрее заткнуться, чтоб не спугнуть удачу.
Лутор сбрасывает с плеча ранец и на всякий случай ослабляет галстук.
– А… как мы…
– Ну, я сяду, а ты встанешь. На колени. Просто тебе так будет удобней, – поспешно поясняет он и добавляет про себя: «Моя маленькая гордая птичка. Сейчас наш птенчик получит во-о-от такого червячка. Большого-пребольшого! Вкусного-превкусного!».
На колени Лутор опускается нехотя, через силу, можно даже сказать – через воспитание и себя самого. И еще неохотней расстегивает Оливерову ширинку.
– А точно…
– Да точно-точно! Давай уже, а?
Лекс осторожно стягивает вниз плавки, наконец-то выпуская член Квина на свободу. Оливер раздвигает ноги пошире, стараясь дать Лексу как можно больше места.
Но тот опять отстраняется:
– Я не уверен, что мне так будет удобно.
– Блядь!
Ну как тут сдержишься?! Он же издевается, гадский Лутор!
– А как тебе будет удобно? – шипит Квин сквозь стиснутые зубы.
– Ну, ты мог бы лечь на парту. Чтоб я мог двигаться вокруг.
«Мать твою, ты что – собираешься танцевать вокруг моего члена румбу? – хочется взвыть Оливеру. – Спокойствие. Только спокойствие. Терпение – главная добродетель. Но, так вас раз этак, тут же ж, папа, никакого спокойствия не хватит!»
– Ладно. Я лягу. – «Либо у меня ляжешь ты».
Оливер поднялся и, прихрамывая, проковылял к парте. Раздраженно смахнул с нее свою сумку и демонстративно улегся.
– Вперед, ваше величество.
Лекс уставился на его член жадным взглядом первооткрывателя. Ну, в какой-то мере, так оно и было.
– У тебя такие интересные венки.
– Ты что, собираешься гадать мне по члену?
– Мне просто любопытно. Я его так близко еще никогда не видел.
Ты гляди, даже страх прошел. Всё-таки любопытство – великая вещь.
Лекс медленно тянется к чужому члену указательным пальцем. Для полноты картины ему только пенсне не хватает.
– Блядь, ты сосать думаешь?
– Не собираюсь я тянуть в рот первое попавшееся. Надо ж хоть рассмотреть, что это такое.
– Это – мой член! Он давно стоит! И требует твоего внимания! А под членом – яйца! И они болят!
– Подуть? Когда у меня в детстве болел пальчик или коленка, мама на них всегда дула.
«Я его точно изнасилую. Рано или поздно. А, может, прямо сейчас», – вдруг отчетливо понимает Олли.
– Лекс. Если ты. Не возьмешь его в рот. Прямо сейчас. Я за себя не ручаюсь. А потом можешь дуть куда угодно. Хоть на пальчик. Хоть на свои уроки фортепиано.
– Ну ладно.
Для удобства Лекс скидывает с себя пиджак и склоняется над Квином, ногой отодвигая его ранец подальше. Лысая голова опускается ниже… и ниже…
И, будто промахнувшись, резко уходит в пол.
– Какого? Я убью тебя, сволочь!
Квину требуется какое-то время, чтобы понять, в чем он просчитался на этот раз. Ах, ну да, забыл вытащить исходники из ранца. И закрыть ранец, прежде чем швырять его на пол. Вот они и вывалились все. А теперь разъяренный Лутор стискивает в руках эти чертовы бумажки, будто патриот – знамя. Знамя перед боем. И, похоже, что бой предстоит нешуточный.
– Результаты длительных скрупулезных исследований, Олли? У папы, говоришь, взял? На фирменном бланке? Да это ж статья из журнала! ДЕВЧОНОЧЬЕГО!!! «Сперма вашего партера: глотать иль не глотать – вот в чем вопрос», – передразнивает Лекс. – Да по одному названию видно, что статью писала дура набитая. И даже если она – русская дура, исследованиями тут и не пахнет! Да еще и пере… пене… фикцию тут какую-то припаял!
– Лекс, ну солнышко…
– Запихни себе свое «солнышко» знаешь куда, Квин! И соси себе сам!
– Ну хотя бы рукою…
– Да если я и притронусь к тебе, грязный обманщик, то только для того, чтоб оторвать твою жалкую пипиську!
– Ну Лекси…
– Убери от меня свои гребанные руки!
«И не подумаю! Ты же создан для этих вот рук».
Оливер впечатывает Лекса в стену. Пара секунд уходит на то, чтоб расстегнуть молнию и вытащить член. Да, вот так: лицом к лицу, глаза в глаза. Член к члену. Он обхватывает их обоих правой рукой, запуская левую под форменную рубашку. Шарит по тонкой груди, задевая соски. Лекс давится воздухом и собственной обидой. Запрокидывает голову, подставляя Оливеру хрупкую нежную шею. Да, малыш, вот так. Оливер тут же впивается в нее зубами. И плевать, что завтра «птенчику» придется весь день ходить в водолазке. А кому сейчас легко?
Олли яростно двигает рукой вперед-назад. Задевая головки. Вжимая члены друг в друга. Другая рука теребит соски. Язык исследует шею. Лутор закусывает губу. И держит свои руки при себе. Фиг тебе, Олли, а не помощь! Я обиделся, понял? Я очень… очень…
Кончаю!
Оливер кончает следом. Его с первого их свидания поражала вот эта их способность всегда кончать в унисон. Наверно, это такой знак свыше. Потому что этот мальчишка реально предназначен ему, Оливеру Квину. Аллилуйя!
Лекс тяжело дышит, уткнувшись Олли в шею. От его разгоряченного дыхания у Квина по телу бегут мурашки. Прррриятно-о-о-о… Аж мурлыкать хочется.
– Ох, доиграешься ты, Олли. Брошу я тебя.
– Ты? Меня? И не мечтай, Лутор! Таких, как я, не бросают, – и задумчиво добавляет: – Да я тебя и не отпущу… Потому что только я знаю, как нужно с тобой обращаться, – в расслабленном голосе сквозит самодовольство. – Как приручать мою дикую зверюгу…
От приоткрытых дверей класса бесшумно пятится Дункан, зажимая рот рукою. И глаза у него… Похоже, ему тоже пора в аниме.
URL записи