28.04.2010 в 15:11
Пишет dora_night_ru:Подарок для Juliya_Luthor
У меня тут Juliya_Luthor заказывала манипку Лекса с Джейсоном Тигом: «Тем более что в какой-нибудь альтернативной реальности смолвильский Клекс выглядит именно таким образом - с этими лицами»
Учитывая, сколько добра она мне сделала, с моей стороны было бы просто свинством отказать подруге в такой малости.
Так что для начала вот это:
URL записи
Подарок для Juliya_Luthor - Попытка №2
28.04.2010 в 18:03
Пишет dora_night_ru:Подарок для Juliya_Luthor - Попытка №2
URL записи
Просто парочка драбблов…
15.04.2010 в 01:09
Пишет dora_night_ru:Просто парочка драбблов…
Название: Моя Кармен
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк/Оливер
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: да есть ли он тут вообще?
Жанр: ангст
Посвящение: для Juliya_Luthor, которая за что-то любит пару Лекс/Оливер. Не знаю – за что, но порадовать тебя всё равно хочется…
Саммари: а вы любите оперу?
читать дальше
Не зря говорят, что «Кармен» – это шедевр оперного искусства. Великая вещь о великой любви. Нет, не так… Великая вещь о НЕвечности любви. Толковый всё-таки был мужик, этот Бизе. Видать, и его кидали разные сучки. Впрочем, такую сучку, как Лекс Лутор, еще поискать! Куда там той Кармен!
Олли откидывается в кресло так, чтобы лицо оказалось скрыто в тени, и осторожно косится на луторовскую ложу. Ишь расселся, красавец! Типа слушает, гад… Типа ему даже нравится…
Олли тоже нравится. Нравится наблюдать за давним соперником. Тихонько. Исподтишка. Под веселое щебетанье терцета – Кармен гадает на любовь. А Олли и гадать не надо. Его любовь давным-давно нагадала ему погибель.
Сдохни, Олли, просто сдохни, чертов придурок!
А он выжил. И дальше будет жить. Всем Луторам назло.
Но глаза всё равно косятся влево. Вот он. Вот ОН. Совсем близко. И, по сути, даже ближе, чем Кларк, сидящий сейчас по правую руку.
Даже странно как-то, что самый близкий ему человек – именно тот, кто по поводу и без посылает его куда подальше. Кто на него и не смотрит даже. Не слушает. И не слышит. Кто плевать хотел… Да и плюет иногда, чего уж греха таить. Но никого… другого… никогда уже…
И это трагичней любой оперы.
Очередной акт подходит к концу. Настороженность и напряженность льются со сцены, омывая зрителей водопадом эмоций. Развязка неминуема. Кому-то здесь не жить.
Глаза мимо воли тянутся в ту чертову ложу. Взгляд обволакивает врага. Впитывает каждую черточку. Напитывает сердце всем его видом.
Кому-то здесь не жить.
Оркестр играет «поло». Последний акт – он трудный самый. Ну ничего: еще каких-нибудь полчаса-час и можно будет с чувством исполненного долга ехать домой. Зализывать раны.
По пути не забыть завезти домой Кларка. Он, конечно, может и сам. Но надо ведь быть джентльменом. До конца.
Кларк. Новый друг. Который по идее должен быть лучше… тех самых старых… нанесших те самые старые раны… которые до сих пор болят!
Но он не лучше. Он даже не похож. Этакая забавная зверушка. С другой планеты. Тем только и примечательная, что отобрана у закадычного врага. Нет, у Кларка, конечно, уйма и других – тщательно скрываемых – достоинств. Просто супердостоинств. Но это всё не то… Это всё не так… Он не умеет главного – любить как Лекс. И ненавидеть как Лекс.
А то, что он сидит сейчас рядом… Ну что ж, Лана Лэнг тоже вон возле Лекса примостилась. И что с того? И Кларк, и Лана – это просто замена.
Впрочем, он для Кларка тоже замена. Он это отлично понимает. Недаром маленький Кент так грустно вздыхает, замечая на передовице очередное фото чертова Лутора. Почти также грустно, как Оливер. Только Олли вздыхает про себя.
Так что никто не в обиде. И в обиде все.
Особенно обижается Квин, когда замечает ответные взгляды Лекса. О, Лекс редко позволяет себе такую роскошь! И тем ценнее эти обжигающе-ледяные взгляды. Взгляды не на него.
Теперь Олли смотрит на Кларка. На сочные губы. Прямой нос. Длинные ресницы. Обманчиво надменные брови. Высокий лоб. Такой красивый. Чистый. Честный.
Знал бы как – давно прибил бы.
Чтоб не оттягивал взгляды на себя. В конце концов, взгляды – это всё, что осталось у Квина. Ловить их на себе хоть иногда. И смотреть самому.
Смотреть он может и сейчас. Но ответного взгляда дождется вряд ли. Лутор давно уже смотрит не на него. И если кого и слышит еще – то только этого мальчишку. Только его мнение еще что-то значит для Лекса. Немного, конечно, но всё же… А Квин уже давно побоку.
Сдохни, Олли, просто сдохни, чертов придурок!
Да, кому-то здесь не жить.
Там, на ярко освещенной сцене, среди роскошных декораций бушуют оперные страсти. Здесь, в темноте зала Гранд-Опера – в темноте человеческих сердец – бушуют страсти человеческие. И они посильнее придуманных. Надуманных страстей прошлых лет.
Первый возглас сценической толпы. Олли помнит, что всего возгласов будет четыре. Четыре «гонга», отчитывающих чью-то смерть. Он помнит это еще со школы. Олли многое помнит со школы.
Краем глаза Оливер замечает, как испуганно вздрагивает Лана Лэнг: для нее этот сюжет внове, и развязка страшит своей неизвестностью. Такая же деревенщина, как и Кларк. Чудная из вас вышла бы парочка. И чего вы только путаетесь под ногами?
Но из песни слов не выкинешь. А значит…
Кому-то здесь не жить.
Олли чувствует, что терпенье его на исходе. Нервы натянуты как тетива. А, значит, стрелу пора спустить. Или тетива порвется.
Спустить стрелу. Это несложно. Сложнее выбрать мишень. Страшнее выбрать мишень.
«Свободной родилась – свободной и умру!» – орет истеричная Кармен. И никакой нож не в силах заставить ее заткнуться. Заткнуть этот голос в голове ее возлюбленного. А ведь когда-то ты его любила. Разве можно быть свободной от того, кого любишь? Зато его можно убить…
Убивают не только ножом. Колкими словами и холодными взглядами убивают тоже. А еще больней – убивают равнодушием.
И ты таки сдыхаешь. Просто сдыхаешь… Как эта дура на сцене.
Занавес. Аллилуйя! Еще чуть-чуть и он останется один. Снова останется один. И сейчас он аплодирует своему одиночеству.
Лекс тоже аплодирует. И даже стоя. Снисходительно усмехаясь при виде детского восторга Ланы. Переводит взгляд на ложу Квинов. Приветственно-прощальный кивок головы. Выверенный до миллиметра. И на этот раз даже вид прилично одетого Кента не выводит его из себя. Чертов Лутор. Железнобетонный Лутор со стальными нервами.
Нет, тут как бы не прогадать! Ведь если подумать, то что такое нож, или та же стрела – просто кусочек металла. Тут надо наверняка.
Может, взрывчатка?..
Название: Сюрприз
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: ну, пусть будет R
Жанр: юмор, романтика (во докатилась…)
Посвящение: для Чеди Даан – потому как идея фика родилась после прочтения ее серии «Повод для ссоры», а конкретно – драббл номер 4. Не обижайся на меня, солнце: ну что поделать, коль нет ничего нового под этой луной…
Саммари: Лекс не был бы Лутором – если б никогда не пользовался моментом.
читать дальше
Лекс начинает целовать его едва переступив порог. Кларк даже свет включить не успевает. Лутор буквально всасывает все его протесты, заглатывает вместе с губами… слюной… дыханием… В темной тишине квартиры вопиюще громко вжикает молния.
И чего он так завелся? Всю дорогу домой был таким обманчиво-спокойным. А в лифте вдруг стал кидать на Кларка лукавые взгляды. При этом черти в луторовских глазках начали жгуче – провокационно – отплясывать стриптиз. Но Кларк всё равно наделся, что обойдется. Зря.
– Ле…
Он даже имя его не успевает простонать до конца: луторовские пальцы – о, эти ловкие луторовские пальчики! – обхватывают бусинку соска… сжимают… поворачивают… вырубают громкость на магнитоле марки «Кларк Кент».
И мозги вырубают тоже.
А губы спускаются ниже. Язык порхает по шее. Губы подымаются к ушку. Зубы прихватывают мочку. Горячее дыхание… там… просто обжигающее… Дрожжжжь…
– Уже можно кричать «сюрприз»?
– Ради бога заткнись, Лана. Почему ты не можешь просто помолчать чуть-чуть?
– Если я помолчу еще чуть-чуть – завтра Лекс утопит нас всех в реке. Как свидетелей.
Кларк чувствует как тело в его руках застывает. Кажется, даже температура падает на пару градусов. Черт, нехорошо как-то получилось. И с друзьями тоже…
– Классный сюрприз, Кларк, – по голосу трудно определить, но Кларк кожей чувствует недовольство Лекса.
– Прости, – Кларку вправду жаль. Честно-честно. Вот как раз сейчас ему жаль как никогда. – Просто день рождения…
– Был два дня назад.
– Ты ж был в Китае. И мы подумали…
– Скажи хотя бы, что тут нет твоих родителей.
– Папа уехал на ярмарку.
– Папа, значит, – тяжелый вздох. Один-единственный вздох – и перед вами снова Мистер Хладнокровие. – Добрый вечер, миссис Кент.
– Здравствуй, Лекс.
Хорошо, что у мамы нет рентгеновского зрения. И она не видит в темноте, как какая-нибудь Женщина-Кошка. Всё-таки Бог есть на свете.
– Могу я предложить вам воды? Бренди? Валерьянки? – продолжает Лекс свой затемненный диалог.
– Спасибо, не стоит, – чувствуется, что Марта пытается держать себя в руках. Но смех у нее выходит какой-то нервный.
И, пожалуй, они даже рады, что темнота скрывает их друг от друга.
Кларк наклоняется к любовнику:
– Может, включишь всё-таки свет?
– Может, застегнешь всё-таки джинсы?
– О.
Хорошо, что Кларк умеет так быстро двигаться.
Плохо, что он не может двинуть прямо сейчас куда-нибудь в сторону Монтаны.
Свет вспыхивает как приговор. Вместе с ним вспыхивает Кларк: лицо, уши, даже шея – на младшем Кенте сейчас запросто можно жарить тот самый омлет по-французски, который так любит Лекс. Тот самый Лекс, который стоит сейчас рядом как ни в чем не бывало. Спокойный и невозмутимый. Ни дать ни взять – Его Высочество Айсберг ІІ. Первым, надо полагать, был его папенька.
– Хлоя. Лана. Лоис. – Пауза. Хваленный луторовский самоконтроль едва не дает трещину, натолкнувшись на проницательный материнский взгляд. – Миссис Кент.
– Думаю, теперь ты можешь называть меня мамой, Лекс.
Лекс нервно сглатывает. Прости, но не в этой жизни, Марта. Я с братьями не сплю.
Лутор поворачивается к притихшему Кенту.
– Какие еще, гм, подарки, ты мне приготовил? Любимый.
Впрочем, объявление об этих отношениях – лучший подарок, какой он мог бы дождаться от Кларка. Скромного, нерешительного Кларка.
Своего теперь уже официального парня.
Лекс приподнимается на локте и осторожно заглядывает в лицо спящего возлюбленного. Эх, жаль, конечно, но, похоже, в ближайшие пару недель интим ему не светит. Хорошо хоть, что после сегодняшнего «сюрприза» бедняга Кларк вообще не стал импотентом. Ничего, успокоится, перебесится – и будет у них снова секс, еще лучше, чем прежде. У Лекса с Кларком вообще секс каждый раз – еще лучше, чем прежде.
Лутор не выдерживает и тихонько проводит рукой по гладкой мальчишечьей щеке. Бедненький ты мой. Крепко тебе сегодня досталось: каждый «друг» посчитал своим долгом отвести младшего Кента в сторонку «поболтать по душам». Всю душу из парня вымотали.
Хотя Лексу досталось тоже. Уж лучше все друзья Кларка, чем одна его мать! Да, я позабочусь о нем, миссис Кент. Нет, волноваться не стоит, миссис Кент. Конечно, он в надежных руках. Может, мы даже поженимся. Когда-нибудь. И кого-нибудь усыновим. Как вы с мистером Кентом в свое время. И девочку – только Мартой… Ну сколько можно, мама?!
Слава богу, этот вечер уже в прошлом! Жаль только, от разговора с мистером Кентом не отвертеться… Ну ничего, мама поможет.
Лекс откидывается на подушку с довольной усмешкой. Замечательно всё-таки вышло. Вот только надо будет потом как-нибудь намекнуть Кларку, чтоб в следующий раз, когда задумает делать любовнику сюрприз, предупредил Лану с Хлоей – пусть оставляют свои машины где-нибудь не перед домом Лекса. А то Ланин розовый фольксваген жук в сочетании с ядовито салатневым пикапом Хлои – это, гм, далеко не самый лучший способ маскировки…
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк/Оливер
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: да есть ли он тут вообще?
Жанр: ангст
Посвящение: для Juliya_Luthor, которая за что-то любит пару Лекс/Оливер. Не знаю – за что, но порадовать тебя всё равно хочется…
Саммари: а вы любите оперу?
читать дальше
Не зря говорят, что «Кармен» – это шедевр оперного искусства. Великая вещь о великой любви. Нет, не так… Великая вещь о НЕвечности любви. Толковый всё-таки был мужик, этот Бизе. Видать, и его кидали разные сучки. Впрочем, такую сучку, как Лекс Лутор, еще поискать! Куда там той Кармен!
Олли откидывается в кресло так, чтобы лицо оказалось скрыто в тени, и осторожно косится на луторовскую ложу. Ишь расселся, красавец! Типа слушает, гад… Типа ему даже нравится…
Олли тоже нравится. Нравится наблюдать за давним соперником. Тихонько. Исподтишка. Под веселое щебетанье терцета – Кармен гадает на любовь. А Олли и гадать не надо. Его любовь давным-давно нагадала ему погибель.
Сдохни, Олли, просто сдохни, чертов придурок!
А он выжил. И дальше будет жить. Всем Луторам назло.
Но глаза всё равно косятся влево. Вот он. Вот ОН. Совсем близко. И, по сути, даже ближе, чем Кларк, сидящий сейчас по правую руку.
Даже странно как-то, что самый близкий ему человек – именно тот, кто по поводу и без посылает его куда подальше. Кто на него и не смотрит даже. Не слушает. И не слышит. Кто плевать хотел… Да и плюет иногда, чего уж греха таить. Но никого… другого… никогда уже…
И это трагичней любой оперы.
Очередной акт подходит к концу. Настороженность и напряженность льются со сцены, омывая зрителей водопадом эмоций. Развязка неминуема. Кому-то здесь не жить.
Глаза мимо воли тянутся в ту чертову ложу. Взгляд обволакивает врага. Впитывает каждую черточку. Напитывает сердце всем его видом.
Кому-то здесь не жить.
Оркестр играет «поло». Последний акт – он трудный самый. Ну ничего: еще каких-нибудь полчаса-час и можно будет с чувством исполненного долга ехать домой. Зализывать раны.
По пути не забыть завезти домой Кларка. Он, конечно, может и сам. Но надо ведь быть джентльменом. До конца.
Кларк. Новый друг. Который по идее должен быть лучше… тех самых старых… нанесших те самые старые раны… которые до сих пор болят!
Но он не лучше. Он даже не похож. Этакая забавная зверушка. С другой планеты. Тем только и примечательная, что отобрана у закадычного врага. Нет, у Кларка, конечно, уйма и других – тщательно скрываемых – достоинств. Просто супердостоинств. Но это всё не то… Это всё не так… Он не умеет главного – любить как Лекс. И ненавидеть как Лекс.
А то, что он сидит сейчас рядом… Ну что ж, Лана Лэнг тоже вон возле Лекса примостилась. И что с того? И Кларк, и Лана – это просто замена.
Впрочем, он для Кларка тоже замена. Он это отлично понимает. Недаром маленький Кент так грустно вздыхает, замечая на передовице очередное фото чертова Лутора. Почти также грустно, как Оливер. Только Олли вздыхает про себя.
Так что никто не в обиде. И в обиде все.
Особенно обижается Квин, когда замечает ответные взгляды Лекса. О, Лекс редко позволяет себе такую роскошь! И тем ценнее эти обжигающе-ледяные взгляды. Взгляды не на него.
Теперь Олли смотрит на Кларка. На сочные губы. Прямой нос. Длинные ресницы. Обманчиво надменные брови. Высокий лоб. Такой красивый. Чистый. Честный.
Знал бы как – давно прибил бы.
Чтоб не оттягивал взгляды на себя. В конце концов, взгляды – это всё, что осталось у Квина. Ловить их на себе хоть иногда. И смотреть самому.
Смотреть он может и сейчас. Но ответного взгляда дождется вряд ли. Лутор давно уже смотрит не на него. И если кого и слышит еще – то только этого мальчишку. Только его мнение еще что-то значит для Лекса. Немного, конечно, но всё же… А Квин уже давно побоку.
Сдохни, Олли, просто сдохни, чертов придурок!
Да, кому-то здесь не жить.
Там, на ярко освещенной сцене, среди роскошных декораций бушуют оперные страсти. Здесь, в темноте зала Гранд-Опера – в темноте человеческих сердец – бушуют страсти человеческие. И они посильнее придуманных. Надуманных страстей прошлых лет.
Первый возглас сценической толпы. Олли помнит, что всего возгласов будет четыре. Четыре «гонга», отчитывающих чью-то смерть. Он помнит это еще со школы. Олли многое помнит со школы.
Краем глаза Оливер замечает, как испуганно вздрагивает Лана Лэнг: для нее этот сюжет внове, и развязка страшит своей неизвестностью. Такая же деревенщина, как и Кларк. Чудная из вас вышла бы парочка. И чего вы только путаетесь под ногами?
Но из песни слов не выкинешь. А значит…
Кому-то здесь не жить.
Олли чувствует, что терпенье его на исходе. Нервы натянуты как тетива. А, значит, стрелу пора спустить. Или тетива порвется.
Спустить стрелу. Это несложно. Сложнее выбрать мишень. Страшнее выбрать мишень.
«Свободной родилась – свободной и умру!» – орет истеричная Кармен. И никакой нож не в силах заставить ее заткнуться. Заткнуть этот голос в голове ее возлюбленного. А ведь когда-то ты его любила. Разве можно быть свободной от того, кого любишь? Зато его можно убить…
Убивают не только ножом. Колкими словами и холодными взглядами убивают тоже. А еще больней – убивают равнодушием.
И ты таки сдыхаешь. Просто сдыхаешь… Как эта дура на сцене.
Занавес. Аллилуйя! Еще чуть-чуть и он останется один. Снова останется один. И сейчас он аплодирует своему одиночеству.
Лекс тоже аплодирует. И даже стоя. Снисходительно усмехаясь при виде детского восторга Ланы. Переводит взгляд на ложу Квинов. Приветственно-прощальный кивок головы. Выверенный до миллиметра. И на этот раз даже вид прилично одетого Кента не выводит его из себя. Чертов Лутор. Железнобетонный Лутор со стальными нервами.
Нет, тут как бы не прогадать! Ведь если подумать, то что такое нож, или та же стрела – просто кусочек металла. Тут надо наверняка.
Может, взрывчатка?..
Название: Сюрприз
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: ну, пусть будет R
Жанр: юмор, романтика (во докатилась…)
Посвящение: для Чеди Даан – потому как идея фика родилась после прочтения ее серии «Повод для ссоры», а конкретно – драббл номер 4. Не обижайся на меня, солнце: ну что поделать, коль нет ничего нового под этой луной…
Саммари: Лекс не был бы Лутором – если б никогда не пользовался моментом.
читать дальше
Лекс начинает целовать его едва переступив порог. Кларк даже свет включить не успевает. Лутор буквально всасывает все его протесты, заглатывает вместе с губами… слюной… дыханием… В темной тишине квартиры вопиюще громко вжикает молния.
И чего он так завелся? Всю дорогу домой был таким обманчиво-спокойным. А в лифте вдруг стал кидать на Кларка лукавые взгляды. При этом черти в луторовских глазках начали жгуче – провокационно – отплясывать стриптиз. Но Кларк всё равно наделся, что обойдется. Зря.
– Ле…
Он даже имя его не успевает простонать до конца: луторовские пальцы – о, эти ловкие луторовские пальчики! – обхватывают бусинку соска… сжимают… поворачивают… вырубают громкость на магнитоле марки «Кларк Кент».
И мозги вырубают тоже.
А губы спускаются ниже. Язык порхает по шее. Губы подымаются к ушку. Зубы прихватывают мочку. Горячее дыхание… там… просто обжигающее… Дрожжжжь…
– Уже можно кричать «сюрприз»?
– Ради бога заткнись, Лана. Почему ты не можешь просто помолчать чуть-чуть?
– Если я помолчу еще чуть-чуть – завтра Лекс утопит нас всех в реке. Как свидетелей.
Кларк чувствует как тело в его руках застывает. Кажется, даже температура падает на пару градусов. Черт, нехорошо как-то получилось. И с друзьями тоже…
– Классный сюрприз, Кларк, – по голосу трудно определить, но Кларк кожей чувствует недовольство Лекса.
– Прости, – Кларку вправду жаль. Честно-честно. Вот как раз сейчас ему жаль как никогда. – Просто день рождения…
– Был два дня назад.
– Ты ж был в Китае. И мы подумали…
– Скажи хотя бы, что тут нет твоих родителей.
– Папа уехал на ярмарку.
– Папа, значит, – тяжелый вздох. Один-единственный вздох – и перед вами снова Мистер Хладнокровие. – Добрый вечер, миссис Кент.
– Здравствуй, Лекс.
Хорошо, что у мамы нет рентгеновского зрения. И она не видит в темноте, как какая-нибудь Женщина-Кошка. Всё-таки Бог есть на свете.
– Могу я предложить вам воды? Бренди? Валерьянки? – продолжает Лекс свой затемненный диалог.
– Спасибо, не стоит, – чувствуется, что Марта пытается держать себя в руках. Но смех у нее выходит какой-то нервный.
И, пожалуй, они даже рады, что темнота скрывает их друг от друга.
Кларк наклоняется к любовнику:
– Может, включишь всё-таки свет?
– Может, застегнешь всё-таки джинсы?
– О.
Хорошо, что Кларк умеет так быстро двигаться.
Плохо, что он не может двинуть прямо сейчас куда-нибудь в сторону Монтаны.
Свет вспыхивает как приговор. Вместе с ним вспыхивает Кларк: лицо, уши, даже шея – на младшем Кенте сейчас запросто можно жарить тот самый омлет по-французски, который так любит Лекс. Тот самый Лекс, который стоит сейчас рядом как ни в чем не бывало. Спокойный и невозмутимый. Ни дать ни взять – Его Высочество Айсберг ІІ. Первым, надо полагать, был его папенька.
– Хлоя. Лана. Лоис. – Пауза. Хваленный луторовский самоконтроль едва не дает трещину, натолкнувшись на проницательный материнский взгляд. – Миссис Кент.
– Думаю, теперь ты можешь называть меня мамой, Лекс.
Лекс нервно сглатывает. Прости, но не в этой жизни, Марта. Я с братьями не сплю.
Лутор поворачивается к притихшему Кенту.
– Какие еще, гм, подарки, ты мне приготовил? Любимый.
Впрочем, объявление об этих отношениях – лучший подарок, какой он мог бы дождаться от Кларка. Скромного, нерешительного Кларка.
Своего теперь уже официального парня.
Лекс приподнимается на локте и осторожно заглядывает в лицо спящего возлюбленного. Эх, жаль, конечно, но, похоже, в ближайшие пару недель интим ему не светит. Хорошо хоть, что после сегодняшнего «сюрприза» бедняга Кларк вообще не стал импотентом. Ничего, успокоится, перебесится – и будет у них снова секс, еще лучше, чем прежде. У Лекса с Кларком вообще секс каждый раз – еще лучше, чем прежде.
Лутор не выдерживает и тихонько проводит рукой по гладкой мальчишечьей щеке. Бедненький ты мой. Крепко тебе сегодня досталось: каждый «друг» посчитал своим долгом отвести младшего Кента в сторонку «поболтать по душам». Всю душу из парня вымотали.
Хотя Лексу досталось тоже. Уж лучше все друзья Кларка, чем одна его мать! Да, я позабочусь о нем, миссис Кент. Нет, волноваться не стоит, миссис Кент. Конечно, он в надежных руках. Может, мы даже поженимся. Когда-нибудь. И кого-нибудь усыновим. Как вы с мистером Кентом в свое время. И девочку – только Мартой… Ну сколько можно, мама?!
Слава богу, этот вечер уже в прошлом! Жаль только, от разговора с мистером Кентом не отвертеться… Ну ничего, мама поможет.
Лекс откидывается на подушку с довольной усмешкой. Замечательно всё-таки вышло. Вот только надо будет потом как-нибудь намекнуть Кларку, чтоб в следующий раз, когда задумает делать любовнику сюрприз, предупредил Лану с Хлоей – пусть оставляют свои машины где-нибудь не перед домом Лекса. А то Ланин розовый фольксваген жук в сочетании с ядовито салатневым пикапом Хлои – это, гм, далеко не самый лучший способ маскировки…
URL записи
Скромненькая иллюстрация к "Моя Кармен"
19.04.2010 в 14:01
Пишет dora_night_ru:Скромненькая иллюстрация к "Моя Кармен"
URL записи
Влюбленный Франкенштейн
30.04.2010 в 23:55
Пишет dora_night_ru:Подарок для vera-nic
Название: Влюбленный Франкенштейн
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Адам (тот, который Найт), Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: драббл, ангст, AU, deathfic
Рейтинг: NC-17
Саммари: иногда легче убить человека, чем его чувства…
Посвящение: для vera-nic, которая хотела скрестить Лекса с «клевым таким мальчиком, Адамом Найтом.. (это тот смазливый фрик, что за Ланой приударял и чуть не пристрелил ее)». Жаль, конечно, что не пристрелил. Поэтому ничего хорошего ему в моих фиках не светит. В общем, как от меня и требовали – возвращаю Лексу честь. Отняв ее предварительно у других…
читать дальше
Когда умираешь в 16 лет, начинаешь иначе относиться к жизни. Пресловутое «Лови день» уже не кажется тебе таким банальным, а желания – слишком невыполнимыми. Потому что «слишком» у тебя и так уже лишка: слишком рано ты… слишком поздно для… слишком много всего…
Не успел.
Ты думал: не беда, времени – навалом. Какая там школа? Да ты еще доктором наук стать успеешь! Это всё так – увертюра. Университет, консерватория, семья – вся пьеса еще впереди.
А в итоге, всё, что у тебя остается – та самая прелюдия Рахманинова. Всего лишь прелюдия. К пьесе, которую тебе уже никогда не закончить…
Адам живет от инъекции к инъекции. Ест, пьет, улыбается Лане. Следит за Кларком. Ведь так велел хозяин. Хозяин Адама, от воли которого зависит, сколько еще он протянет. Какую часть пьесы еще успеет отыграть. И он следит. За Кларком и Лексом. Потому что эти двое почти всегда друг возле друга.
Потому что следить за вторым – приятнее, чем за первым.
Александр Джозеф Лутор. Сын хозяина. Еще один его пленник. Можно сказать, Адамов друг по несчастью. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что могла бы рассказать о вас ваша собака? Если б, конечно, вы дали ей такую возможность. Адам вот многое мог бы рассказать об Лайонелле Луторе. И о его обращении с собственным сыном. Да только кто ж ему даст-то?
Впрочем, в отличие от Адама Лекс может за себя постоять. Что и делает периодически. И это восхищает Адама даже больше, чем пронзительная зелень глаз, уверенность движений… литая фигура.
У Адама не было секса уже полгода. Сначала пришлось сделать перерыв, потому что Льюк – его приятель и друг по консерватории – уезжал проведать бабку. Потом были экзамены. А потом Адам умер. В общем, всё время было как-то не до того. И теперь он провожает каждый жест Лекса Лутора голодным взглядом.
Лекс. Хладнокровный. Уверенный. Хитер и быстр, и дьявольски умен – это тоже про него. Он прекрасен. А еще он – с Кларком.
Адам до боли вжимается в ветку – глядя как Лекс вжимается в Кларка. В чертова Кларка. Который опять чего-то там намудрил и теперь ходит в солнцезащитных очках, как долбанная кинозвезда 90-х. Вот бы он так и остался слепым!
Впрочем, он и слепой неплохо находит все нужные точки на теле любовника. Играть вслепую, не глядя на клавиши – для этого нужны длительные тренировки. Очень длительные. Судя по этим двоим, они только и делают, что «тренируются».
Адам не чувствует угрызений совести от того, что подсматривает сейчас за Кентом (тот вон тоже телескоп не для красоты на чердаке держит). Зато чувствует как стояк больно упирается в дерево. Мешает лечь поудобней. И наслаждаться зрелищем.
Хотя наслаждаться получается не очень. Мешает ревность. Глупая, иррациональная и трудно поддающаяся логическому анализу. Глупо ревновать Лекса к мальчишке Кенту: хоть с Кентом, хоть без, всё равно тебе, Найт, там ничего не светило. Такие звезды, как Лутор – они для тебя. Они вообще сами по себе. Одинокие волки, которые не бегают в стае. Малыш Кент этого еще не понял, потому и извивается сейчас в объятиях любовника – легко и свободно, без всякой задней мысли. Без страха перед будущим. Потому что это будущее у него есть.
А у Адама Найта – нету.
Нет будущего, нет семьи, нет друзей. И сильного красивого любовника – тоже нету.
Любовника, который чертит язычком узоры на обнаженной груди. Втягивает по очереди каждый сосочек. Запускает руку в ширинку со спокойной уверенностью, что там ей самое место. А второй рукой стискивает запястья партнера. И без того слишком уязвимого сейчас из-за своей слепоты. Но Лутору нравится доминирование, это у него в крови. Завтра он кинется искать лучших офтальмологов мира для своего мальчика. Но сегодня – сегодня он не хочет, чтоб Кларка хоть что-то отвлекало от его прикосновений. Сегодня он хочет быть центром его Вселенной. Средоточием всего. И он впитывает чужую зависимость вместе с капельками Кларкова пота, вместе с его слюной, вместе с влагой, выступившей на головке его члена. С каждым его вздохом. С каждым его вскриком.
А на дереве за дорогой Адам давится собственными вскриками, мечтая быть сейчас там. Под этим телом. Оплетенный этими руками. Зацелованный этими губами.
Он хочет этого даже больше, чем быть… живым. Может, оттого что в ласках Лекса сейчас столько жизни и кажется, что смерти просто не место там рядом? Может, поцелуи, которые он сейчас дарит другому – это и есть те самые, от которых просыпаются Спящие Красавицы?
Спящие Красавицы – осколки далекого детства: мамин голос и скрип старенького детского ночника. Он уже тогда хотел быть такой вот принцессой. Вот только мама забыла ему объяснить, что в жизни принцы часто выбирают не тебя. А всяких там Кларков Кентов.
На чердаке фермерского сарая яростно кончает Кларк, а на узловатой ветке – бесстыдно кончает Адам. Бессильно и зло. Давится собственным криком, чувствуя, как расползается по штанам липкое горячее пятно.
Кларк вдруг вскидывает голову и впивается слепыми глазами прямо в Адама. Будто что-то услышал. Мимо воли Найт настороженно замирает. Но Лекс еще не закончил, и всё внимание Кларка снова там, на чердаке, с любимым.
А с Найтом – снова вся его ревность и боль, и мертвая безнадежность.
Ночные кошмары терзают его постоянно, ночь за ночью, раз за разом. Яркие. Четкие. Как живые.
Но в этот раз всё немного иначе. В этот раз со скальпелем в руке стоит Лекс. И вместо горячего язычка по груди Адама скользит холодный металл. Препарируя саму его душу. И сама БОЛЬ сочиться из Адамовых ран. А Лекс смотрит на покромсанное тело взглядом малолетнего маньяка, заловившего бездомную кошку на пустыре. Скальпель входит глубже – и на лице младшего Лутора проступает улыбка. Но Адам молчит. Какую бы боль не причинял ему Лутор, он всегда молчит.
А потом Лекс равнодушно разворачивается и уходит. Наверное, к Кенту.
И вот тут Адам орет, захлебываясь криком. Он готов вытерпеть любую боль. От него. Но только не боль разлуки.
Потому что эти чувства – чувства к сыну хозяина – это единственное, что он еще способен испытывать. Единственное, что дарит ему иллюзию, будто он еще жив.
– Не волнуйся, Адам, я это выясню. У всех были плохие оценки в прошлом.
Найт не против. Он уже понял, что для Лекса Лутора наличие тайны – обязательное условие при выборе любовника. Так что он даже рад, что смог его заинтересовать.
Ни о чем он так не мечтает, как сыграть с Лексом Лутором в четыре руки. Он отдал бы за это всё. Даже жизнь.
Но ее-то у него и нету.
И Лекс уходит, оставляя Найта бессильно сжимать кулаки. И тупо пялиться ему в затылок в надежде, что Лекс обернется.
Ему нравится жить в Тейлоне. Думать, что Лекс, быть может, касался (пусть даже случайно) тех же стен, что и он. Что иногда он пьет капуччино из той же кофеварки. Сидит на тех же стульях. Всё здесь принадлежит ему (и еще немного Лане, но это неважно), а значит, и сам Адам немножко, чуть-чуть, пусть даже вот так – опосредованно – принадлежит сейчас Лексу.
Поэтому когда дура Лэнг заявляет, что ему стоит уехать, Адам срывается. Он просто слетает с катушек. И пугает девчонку, сам того не желая. Но он не может позволить кому бы то ни было разлучить его с этим местом. Разрушить эту мизерную – но единственную – связь с Лексом.
– Я никуда не уйду, – обещает он сам себе, не забывая при этом издевательски ухмыляться Лане.
Когда Лекс велит ему убираться – из Тейлона, из Смолвилля, с этой планеты – Адам понимает, что его худший ночной кошмар наконец-то сбылся. Его Лекс уходит. И уже неважно к кому. Главное – от него. Вычеркивает его из своей жизни. Не то чтобы Адам в этой самой жизни когда-то присутствовал, но всё же… Ведь это уже действительно конец.
– Ты готов вот так просто выкинуть меня на улицу? Только потому что я не оправдал сексуальных фантазий мисс Лэнг?
– Я доверяю Ланиному чутью. Если она беспокоится из-за тебя, значит, у нее есть причины. И, значит, ты уберешься отсюда. Желательно, в ближайшие пару часов.
«Ну уж нет! – хочется крикнуть Найту. – Не сейчас, когда ты так близко. Ближе, чем был когда-либо». И рядом нет камер, которые наверняка растыкал по всему замку твой папаша.
Найт нападает внезапно. В принципе, Лекс всегда начеку и техниками восточных единоборств владеет неплохо, но… Найт тоже владеет ими неплохо. А еще адреналин придает ему сил. Превращает в дикого зверя.
Лекс не боится 16-летнего мальчишку. А, наверное, стоило бы. Потому что мальчонка умудряется сделать Лексу подсечку, а потом… Вжик молнии и Адам буквально заглатывает длинный тонкий член. Такой желанный. Такой знакомый. Но до этого – такой далекий.
Лекс дергается от неожиданности, но заставляет себя замереть, когда чужие зубы впиваются в ствол: не хватало еще, чтобы этот придурок откусил ему хозяйство! Впрочем, сосет он неплохо. Чему удивляться: музыкальное образование, томный взгляд и ни малейшей попытки залезть «типа понравившейся девчонке» под юбку. Верные признаки гея.
Да, минет хорош! Лекс позволяет себе закрыть глаза и на минуту забыться. У него сегодня была ужасная ссора с Кларком. Еще бы, тот почти объявил о своей помолвке! Вот уж у кого точно нет проблем с тем, чтобы залезть под юбку «типа понравившейся девчонке». «Любопытно, что ты сделал, чтобы вызвать у нее такие чувства? – Ты думаешь, я дал ей повод?! – Не знаю, меня там не было!» Не было в его спальне, когда его отец застукал сыночка в постели с полуголой девицей. И это единственная причина, по которой этот сынок еще жив.
Еще чуть-чуть и Адам наконец-то заглатывает член целиком. Осторожно отпускает бедра Лекса, но тот не делает ни малейшей попытки как-то помешать Найту, и он – обнадеженный, да что там, окрыленный – осыпает луторовский ствол жадными поцелуями. По всей длине. Посасывая яички, когда спускается вниз, и дразня головку, когда достигает верха. Он трется эрекцией о ногу Лутора, понимая, что долго не выдержит. В голове звучат праздничные колокола. Вот оно! Он так долго представлял себе это! И вот оно!!!
Лекс позволяет мальчишке играть в любителя эскимо и даже как-то не против, что тот дрочит на него по-собачьи. Ему просто физически нужна разрядка. Его отец его достал. Кларк крутит что-то с этой белокурой сучкой. Все эти тайны мадридского двора, и папочкины, и Кларковы – это уже давно не так прикольно. Да еще и ФБР сидит на хвосте, причем ни за что. Так что он просто снимает напряжение. Он мог бы и сам, в душе, но если уж мальчику так хочется…
Лекс не считает это изменой. В конце концов, идея была не его, не так ли? Он даже в планах не держал чего-то подобного, когда шел выставлять Ланиного постояльца. Так что в моральном плане он перед Кларком чист. Да и вообще, это ж просто минет. Если придираться к таким мелочам, то и мастурбацию в ванной можно причислить к прелюбодеянию. Но определенная доля вины все же есть. Так что, пожалуй, он больше не станет попрекать Кларка той сумасшедшей. Подумаешь, обклеила школьный шкафчик своими фотками! Переживем.
Адам вбирает член Лекса до самого основания и начинает описывать в воздухе восьмерки, не забывая ласкать руками яйца партнера. Затем резко запрокидывает голову, позволяя члену выскользнуть. И снова вбирает целиком. Он обнимает пенис губами и медленно, с наслаждением двигается вниз, постепенно преодолевая сопротивление. Вот уже его нос щекочут волоски на лобке. Член Лекса в Адаме, он чувствует его языком, нёбом и глоткой. И каждой клеточкой тела. Потом медленно начинает рисовать восьмерки уже на лобке. Поиграв какое-то время, он с чувством, с толком, с расстановкой двигается губами обратно вверх. Потом снова вниз. При этом всё время рисуя носом восьмерки в воздухе или на лобке. Он то вбирает член – его силу и ярость – в себя, то делает вид, что почти отпускает его на волю, играя с ним. И мечтая, чтоб эта игра никогда не кончалась.
Но кончается всё. Сначала дрожат бедра Лекса, потом он сам и, наконец, горячая струя ударяет Адаму в глотку. Оргазм накрывает Найта с головой: просто от осознания того, что он довел до высшей точки любимого человека. На какое-то мгновение стал с ним одним целым. Продолжился в нем – воспоминаниями, которые Лекс вряд ли когда-то забудет. Во всяком случае, Адаму хочется в это верить.
Лекс спихивает с себя мальчишку (негрубо, конечно, почти даже ласково – в конце концов, парень заслужил, можно сказать, отработал) и поднимается одним стремительным движением. Застегивает молнию, поправляет рубашку.
И идет к выходу.
– Давненько мне не делали таких прелестных минетов, Адам. Но это ничего не меняет. Лана не хочет тебя видеть. И, значит, ты уберешься из города в ближайшие… уже полчаса.
И все. Захлопнувшаяся дверь как приговор. Адам остается сидеть на холодном полу. Лучший секс в его… существовании. И худший его облом.
И всё из-за дуры Ланы.
Стук в дверь проходит пилой по вскрытым нервам Найта. Может, он?..
Адам кидается к двери, как кинулась бы любящая мать к тонущему ребенку. Впрочем, он и есть – и любящий, и тонущий.
Рывок двери… На рожах Лайонелловской охраны слишком ехидные ухмылки – это последнее, что он успевает осознать, прежде чем сознание накрывает тьма.
– Ты перехватил пулю… Теперь я знаю почему Лайонелл велел мне следить за тобой… – «И почему Лекс инстинктивно выбрал тебя» – Я нашел, что искал… – «И получил, что хотел. Лекс всё-таки дал мне это. Сам того не желая» – Но уже слишком поздно…
У него вообще много этих «слишком»: слишком рано он… слишком поздно для… слишком много всего…
– Давно я не видел тебя за роялем, Лекс. Что играешь?
– Прелюдию Рахманинова. Так, вспомнилось вдруг. Накотило.
– Красиво.
– Могу и тебя научить. Хочешь, Кларк?
– Хочу. Тебя. А музыку давай оставим на потом, а? У нас же еще вся жизнь впереди…
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Адам (тот, который Найт), Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: драббл, ангст, AU, deathfic
Рейтинг: NC-17
Саммари: иногда легче убить человека, чем его чувства…
Посвящение: для vera-nic, которая хотела скрестить Лекса с «клевым таким мальчиком, Адамом Найтом.. (это тот смазливый фрик, что за Ланой приударял и чуть не пристрелил ее)». Жаль, конечно, что не пристрелил. Поэтому ничего хорошего ему в моих фиках не светит. В общем, как от меня и требовали – возвращаю Лексу честь. Отняв ее предварительно у других…
читать дальше
Когда умираешь в 16 лет, начинаешь иначе относиться к жизни. Пресловутое «Лови день» уже не кажется тебе таким банальным, а желания – слишком невыполнимыми. Потому что «слишком» у тебя и так уже лишка: слишком рано ты… слишком поздно для… слишком много всего…
Не успел.
Ты думал: не беда, времени – навалом. Какая там школа? Да ты еще доктором наук стать успеешь! Это всё так – увертюра. Университет, консерватория, семья – вся пьеса еще впереди.
А в итоге, всё, что у тебя остается – та самая прелюдия Рахманинова. Всего лишь прелюдия. К пьесе, которую тебе уже никогда не закончить…
Адам живет от инъекции к инъекции. Ест, пьет, улыбается Лане. Следит за Кларком. Ведь так велел хозяин. Хозяин Адама, от воли которого зависит, сколько еще он протянет. Какую часть пьесы еще успеет отыграть. И он следит. За Кларком и Лексом. Потому что эти двое почти всегда друг возле друга.
Потому что следить за вторым – приятнее, чем за первым.
Александр Джозеф Лутор. Сын хозяина. Еще один его пленник. Можно сказать, Адамов друг по несчастью. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, что могла бы рассказать о вас ваша собака? Если б, конечно, вы дали ей такую возможность. Адам вот многое мог бы рассказать об Лайонелле Луторе. И о его обращении с собственным сыном. Да только кто ж ему даст-то?
Впрочем, в отличие от Адама Лекс может за себя постоять. Что и делает периодически. И это восхищает Адама даже больше, чем пронзительная зелень глаз, уверенность движений… литая фигура.
У Адама не было секса уже полгода. Сначала пришлось сделать перерыв, потому что Льюк – его приятель и друг по консерватории – уезжал проведать бабку. Потом были экзамены. А потом Адам умер. В общем, всё время было как-то не до того. И теперь он провожает каждый жест Лекса Лутора голодным взглядом.
Лекс. Хладнокровный. Уверенный. Хитер и быстр, и дьявольски умен – это тоже про него. Он прекрасен. А еще он – с Кларком.
Адам до боли вжимается в ветку – глядя как Лекс вжимается в Кларка. В чертова Кларка. Который опять чего-то там намудрил и теперь ходит в солнцезащитных очках, как долбанная кинозвезда 90-х. Вот бы он так и остался слепым!
Впрочем, он и слепой неплохо находит все нужные точки на теле любовника. Играть вслепую, не глядя на клавиши – для этого нужны длительные тренировки. Очень длительные. Судя по этим двоим, они только и делают, что «тренируются».
Адам не чувствует угрызений совести от того, что подсматривает сейчас за Кентом (тот вон тоже телескоп не для красоты на чердаке держит). Зато чувствует как стояк больно упирается в дерево. Мешает лечь поудобней. И наслаждаться зрелищем.
Хотя наслаждаться получается не очень. Мешает ревность. Глупая, иррациональная и трудно поддающаяся логическому анализу. Глупо ревновать Лекса к мальчишке Кенту: хоть с Кентом, хоть без, всё равно тебе, Найт, там ничего не светило. Такие звезды, как Лутор – они для тебя. Они вообще сами по себе. Одинокие волки, которые не бегают в стае. Малыш Кент этого еще не понял, потому и извивается сейчас в объятиях любовника – легко и свободно, без всякой задней мысли. Без страха перед будущим. Потому что это будущее у него есть.
А у Адама Найта – нету.
Нет будущего, нет семьи, нет друзей. И сильного красивого любовника – тоже нету.
Любовника, который чертит язычком узоры на обнаженной груди. Втягивает по очереди каждый сосочек. Запускает руку в ширинку со спокойной уверенностью, что там ей самое место. А второй рукой стискивает запястья партнера. И без того слишком уязвимого сейчас из-за своей слепоты. Но Лутору нравится доминирование, это у него в крови. Завтра он кинется искать лучших офтальмологов мира для своего мальчика. Но сегодня – сегодня он не хочет, чтоб Кларка хоть что-то отвлекало от его прикосновений. Сегодня он хочет быть центром его Вселенной. Средоточием всего. И он впитывает чужую зависимость вместе с капельками Кларкова пота, вместе с его слюной, вместе с влагой, выступившей на головке его члена. С каждым его вздохом. С каждым его вскриком.
А на дереве за дорогой Адам давится собственными вскриками, мечтая быть сейчас там. Под этим телом. Оплетенный этими руками. Зацелованный этими губами.
Он хочет этого даже больше, чем быть… живым. Может, оттого что в ласках Лекса сейчас столько жизни и кажется, что смерти просто не место там рядом? Может, поцелуи, которые он сейчас дарит другому – это и есть те самые, от которых просыпаются Спящие Красавицы?
Спящие Красавицы – осколки далекого детства: мамин голос и скрип старенького детского ночника. Он уже тогда хотел быть такой вот принцессой. Вот только мама забыла ему объяснить, что в жизни принцы часто выбирают не тебя. А всяких там Кларков Кентов.
На чердаке фермерского сарая яростно кончает Кларк, а на узловатой ветке – бесстыдно кончает Адам. Бессильно и зло. Давится собственным криком, чувствуя, как расползается по штанам липкое горячее пятно.
Кларк вдруг вскидывает голову и впивается слепыми глазами прямо в Адама. Будто что-то услышал. Мимо воли Найт настороженно замирает. Но Лекс еще не закончил, и всё внимание Кларка снова там, на чердаке, с любимым.
А с Найтом – снова вся его ревность и боль, и мертвая безнадежность.
Ночные кошмары терзают его постоянно, ночь за ночью, раз за разом. Яркие. Четкие. Как живые.
Но в этот раз всё немного иначе. В этот раз со скальпелем в руке стоит Лекс. И вместо горячего язычка по груди Адама скользит холодный металл. Препарируя саму его душу. И сама БОЛЬ сочиться из Адамовых ран. А Лекс смотрит на покромсанное тело взглядом малолетнего маньяка, заловившего бездомную кошку на пустыре. Скальпель входит глубже – и на лице младшего Лутора проступает улыбка. Но Адам молчит. Какую бы боль не причинял ему Лутор, он всегда молчит.
А потом Лекс равнодушно разворачивается и уходит. Наверное, к Кенту.
И вот тут Адам орет, захлебываясь криком. Он готов вытерпеть любую боль. От него. Но только не боль разлуки.
Потому что эти чувства – чувства к сыну хозяина – это единственное, что он еще способен испытывать. Единственное, что дарит ему иллюзию, будто он еще жив.
– Не волнуйся, Адам, я это выясню. У всех были плохие оценки в прошлом.
Найт не против. Он уже понял, что для Лекса Лутора наличие тайны – обязательное условие при выборе любовника. Так что он даже рад, что смог его заинтересовать.
Ни о чем он так не мечтает, как сыграть с Лексом Лутором в четыре руки. Он отдал бы за это всё. Даже жизнь.
Но ее-то у него и нету.
И Лекс уходит, оставляя Найта бессильно сжимать кулаки. И тупо пялиться ему в затылок в надежде, что Лекс обернется.
Ему нравится жить в Тейлоне. Думать, что Лекс, быть может, касался (пусть даже случайно) тех же стен, что и он. Что иногда он пьет капуччино из той же кофеварки. Сидит на тех же стульях. Всё здесь принадлежит ему (и еще немного Лане, но это неважно), а значит, и сам Адам немножко, чуть-чуть, пусть даже вот так – опосредованно – принадлежит сейчас Лексу.
Поэтому когда дура Лэнг заявляет, что ему стоит уехать, Адам срывается. Он просто слетает с катушек. И пугает девчонку, сам того не желая. Но он не может позволить кому бы то ни было разлучить его с этим местом. Разрушить эту мизерную – но единственную – связь с Лексом.
– Я никуда не уйду, – обещает он сам себе, не забывая при этом издевательски ухмыляться Лане.
Когда Лекс велит ему убираться – из Тейлона, из Смолвилля, с этой планеты – Адам понимает, что его худший ночной кошмар наконец-то сбылся. Его Лекс уходит. И уже неважно к кому. Главное – от него. Вычеркивает его из своей жизни. Не то чтобы Адам в этой самой жизни когда-то присутствовал, но всё же… Ведь это уже действительно конец.
– Ты готов вот так просто выкинуть меня на улицу? Только потому что я не оправдал сексуальных фантазий мисс Лэнг?
– Я доверяю Ланиному чутью. Если она беспокоится из-за тебя, значит, у нее есть причины. И, значит, ты уберешься отсюда. Желательно, в ближайшие пару часов.
«Ну уж нет! – хочется крикнуть Найту. – Не сейчас, когда ты так близко. Ближе, чем был когда-либо». И рядом нет камер, которые наверняка растыкал по всему замку твой папаша.
Найт нападает внезапно. В принципе, Лекс всегда начеку и техниками восточных единоборств владеет неплохо, но… Найт тоже владеет ими неплохо. А еще адреналин придает ему сил. Превращает в дикого зверя.
Лекс не боится 16-летнего мальчишку. А, наверное, стоило бы. Потому что мальчонка умудряется сделать Лексу подсечку, а потом… Вжик молнии и Адам буквально заглатывает длинный тонкий член. Такой желанный. Такой знакомый. Но до этого – такой далекий.
Лекс дергается от неожиданности, но заставляет себя замереть, когда чужие зубы впиваются в ствол: не хватало еще, чтобы этот придурок откусил ему хозяйство! Впрочем, сосет он неплохо. Чему удивляться: музыкальное образование, томный взгляд и ни малейшей попытки залезть «типа понравившейся девчонке» под юбку. Верные признаки гея.
Да, минет хорош! Лекс позволяет себе закрыть глаза и на минуту забыться. У него сегодня была ужасная ссора с Кларком. Еще бы, тот почти объявил о своей помолвке! Вот уж у кого точно нет проблем с тем, чтобы залезть под юбку «типа понравившейся девчонке». «Любопытно, что ты сделал, чтобы вызвать у нее такие чувства? – Ты думаешь, я дал ей повод?! – Не знаю, меня там не было!» Не было в его спальне, когда его отец застукал сыночка в постели с полуголой девицей. И это единственная причина, по которой этот сынок еще жив.
Еще чуть-чуть и Адам наконец-то заглатывает член целиком. Осторожно отпускает бедра Лекса, но тот не делает ни малейшей попытки как-то помешать Найту, и он – обнадеженный, да что там, окрыленный – осыпает луторовский ствол жадными поцелуями. По всей длине. Посасывая яички, когда спускается вниз, и дразня головку, когда достигает верха. Он трется эрекцией о ногу Лутора, понимая, что долго не выдержит. В голове звучат праздничные колокола. Вот оно! Он так долго представлял себе это! И вот оно!!!
Лекс позволяет мальчишке играть в любителя эскимо и даже как-то не против, что тот дрочит на него по-собачьи. Ему просто физически нужна разрядка. Его отец его достал. Кларк крутит что-то с этой белокурой сучкой. Все эти тайны мадридского двора, и папочкины, и Кларковы – это уже давно не так прикольно. Да еще и ФБР сидит на хвосте, причем ни за что. Так что он просто снимает напряжение. Он мог бы и сам, в душе, но если уж мальчику так хочется…
Лекс не считает это изменой. В конце концов, идея была не его, не так ли? Он даже в планах не держал чего-то подобного, когда шел выставлять Ланиного постояльца. Так что в моральном плане он перед Кларком чист. Да и вообще, это ж просто минет. Если придираться к таким мелочам, то и мастурбацию в ванной можно причислить к прелюбодеянию. Но определенная доля вины все же есть. Так что, пожалуй, он больше не станет попрекать Кларка той сумасшедшей. Подумаешь, обклеила школьный шкафчик своими фотками! Переживем.
Адам вбирает член Лекса до самого основания и начинает описывать в воздухе восьмерки, не забывая ласкать руками яйца партнера. Затем резко запрокидывает голову, позволяя члену выскользнуть. И снова вбирает целиком. Он обнимает пенис губами и медленно, с наслаждением двигается вниз, постепенно преодолевая сопротивление. Вот уже его нос щекочут волоски на лобке. Член Лекса в Адаме, он чувствует его языком, нёбом и глоткой. И каждой клеточкой тела. Потом медленно начинает рисовать восьмерки уже на лобке. Поиграв какое-то время, он с чувством, с толком, с расстановкой двигается губами обратно вверх. Потом снова вниз. При этом всё время рисуя носом восьмерки в воздухе или на лобке. Он то вбирает член – его силу и ярость – в себя, то делает вид, что почти отпускает его на волю, играя с ним. И мечтая, чтоб эта игра никогда не кончалась.
Но кончается всё. Сначала дрожат бедра Лекса, потом он сам и, наконец, горячая струя ударяет Адаму в глотку. Оргазм накрывает Найта с головой: просто от осознания того, что он довел до высшей точки любимого человека. На какое-то мгновение стал с ним одним целым. Продолжился в нем – воспоминаниями, которые Лекс вряд ли когда-то забудет. Во всяком случае, Адаму хочется в это верить.
Лекс спихивает с себя мальчишку (негрубо, конечно, почти даже ласково – в конце концов, парень заслужил, можно сказать, отработал) и поднимается одним стремительным движением. Застегивает молнию, поправляет рубашку.
И идет к выходу.
– Давненько мне не делали таких прелестных минетов, Адам. Но это ничего не меняет. Лана не хочет тебя видеть. И, значит, ты уберешься из города в ближайшие… уже полчаса.
И все. Захлопнувшаяся дверь как приговор. Адам остается сидеть на холодном полу. Лучший секс в его… существовании. И худший его облом.
И всё из-за дуры Ланы.
Стук в дверь проходит пилой по вскрытым нервам Найта. Может, он?..
Адам кидается к двери, как кинулась бы любящая мать к тонущему ребенку. Впрочем, он и есть – и любящий, и тонущий.
Рывок двери… На рожах Лайонелловской охраны слишком ехидные ухмылки – это последнее, что он успевает осознать, прежде чем сознание накрывает тьма.
– Ты перехватил пулю… Теперь я знаю почему Лайонелл велел мне следить за тобой… – «И почему Лекс инстинктивно выбрал тебя» – Я нашел, что искал… – «И получил, что хотел. Лекс всё-таки дал мне это. Сам того не желая» – Но уже слишком поздно…
У него вообще много этих «слишком»: слишком рано он… слишком поздно для… слишком много всего…
– Давно я не видел тебя за роялем, Лекс. Что играешь?
– Прелюдию Рахманинова. Так, вспомнилось вдруг. Накотило.
– Красиво.
– Могу и тебя научить. Хочешь, Кларк?
– Хочу. Тебя. А музыку давай оставим на потом, а? У нас же еще вся жизнь впереди…
URL записи
Не удержалась - схулиганила...
01.05.2010 в 03:08
Пишет dora_night_ru:Не удержалась - схулиганила...
URL записи
Мои фики появились на «Сказках
01.05.2010 в 14:15
Пишет dora_night_ru:Уррря!!!
Мои фики появились на «Сказках…»:
ЭКС-ТЕПЕРЕШНИЙ
ДАВАЙ СЫГРАЕМ В ДОКТОРА?
Спасибо Чеди Даан за подсказку!
P.S. Чё б еще туда выложить?
URL записи