Фандом "Тайны Смоллвиля"

[Juliya_Luthor]

Третий шанс

Главы 01 - 06

01

03.08.2010 в 03:51

Пишет  dora_night_ru:

ПОДАРОК ДЛЯ JULIYA_LUTHOR
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка. Надеюсь, ничего не забыла
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: ну, мне заказывали: «Кое-как пережив первую Лексову женитьбу (списав весь эффект просто на метеориты в крови Дезире), Кларк получил себе нервный срыв от второй его женитьбы. Хелен не метеоритный фрик, Лекс на ней женится - значит там любофффь настоящая, и Кларку не светит. Парень в истерике (жизнь не удалась, счастье не для меня, я урод и никому не нужен) натягивает кольцо и бежит куда-глаза-глядят-в-Метрополис (и дальше все по фильму, не важно).
Тут Лекс, который женится на Хелен только потому что считает, что любовь Кларка ему не светит 100% и надо пытаться "жить дальше" (ну, или как-то так ), понимает, что чуйства его взаимны. Он аннулирует женитьбу (или сразу подает на развод, или просто не доходит до алтаря) и бежит за Кларком. Ищет его, Кларк прячется, потому что думает, что Лекс это так просто - из жалости. Наконец-то Лекс ловит Кларка где-нибудь в темном безлюдном месте, между мальчиками происходит объяснение, примирение и тру-ля-ля! Хеппи-энд и все счастливы»
Предупреждение: изврат получился полный. Прости, родная! Не понравится – будем что-то решать…
Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: для Juliya_Luthor. Прости, к тому времени, как я добралась до твоего заказа – концепция неисправимо поменялась. Я боюсь, что ты меня прибьешь за такое видение твоего «пожелания»… Но всё равно делаю по-своему…


Мужчина властно провел рукой по гладкой спине молодого любовника. Узловатые мозолистые пальцы с упоением пробежались по рельефно очерченным мышцам. Пересчитали позвонки. Слегка надавили на копчик. И скользнули в промежность. Покружили вокруг сфинктера. Поиграли с волосками.
Вздох. Еле слышный. И юноша лишь сильнее стискивает зубы.
Мужчина ухмыляется. Ты красив, как бог, мой юный любовник. Но как же у тебя мало опыта! Совсем мало опыта в этих делах…
Широкие ладони обхватывают полушария. Мнут. Массируют. Раздвигают. Для языка. Дерзкого властного языка. Такого же властного как его обладатель. Пройтись по розовым стенкам. Закрутить спиральку вокруг ануса. Скользнуть внутрь.
На этот раз вздох громче. Почти стон. Почти просьба. Но нет. Еще нет. Еще можно терпеть…
Язык толкается внутрь. Пробует мальчишку на вкус. Есть в нем что-то… кунжутное… Что-то запретное… Неземное. Язык осторожно раздвигает стенки. Толкается внутрь. Отвоевывая у мышц каждый миллиметр. Всё глубже и дальше. Еще и еще.
Стон. На этот раз это определенно стон. И легкая дрожь по спине.
Да, вот так, мой мальчик. Только так. Только для меня. Только со мной. Я – большой собственник. А ты – большой упрямец. Дрожишь, но не сдаешься?
Язык выскальзывает из глубин и, не отрываясь от гладенькой кожи, скользит вниз. Ласкает промежность. Теперь – дыхание. Горячим дыханием по яичкам. А теперь заглотить. Сначала одно. Теперь другое. Обсосать эти конфетки. Носом лаская промежность. Одно. Второе. Помассировать губами. И снова. Одно. Второе. А к члену – ни-ни!
На этот раз стон получается каким-то… злобным. Ну-ну, малыш, ты же сам хотел поиграть. Ты ведь не думал, что папочка наиграется так быстро? На твоем члене уже каждая вена набухла желанием. Промежность блестит от слюны. Заманчиво манит приоткрытый анус. Но папочка еще не наигрался. Терпи, малыш. Терпи – или моли о пощаде.
Легонько подуть. Поцеловать каждую мурашку. Снова скользнуть языком. Глубже. И дальше. И снова.
– Хватит, – юноша раздраженно переворачивается на спину. – Мне надоело, – бурчат обиженно надутые губки. Сочные мягкие губки. – Будет тебе минет. Трахни меня наконец!
Чертов ублюдок! Его уж трясет от желания – а всё командует. Проучить бы тебя! Чтоб неделю сидеть не смог. Да ведь только на тебе всё, как на собаке. И ведешь ты себя – как сучка в течке.
Ну а ты – кобель, старый дурак. Который перед этой сучкой устоять не может. Спешишь поймать момент. И поймать на слове. Спешить – любить. Пока можешь.
Пока он позволяет тебе.
От злости мужчина слишком резко входит в тело юного любовника. Но тот даже не вскрикивает. Морщится только. И ерзает, подстраиваясь под партнера. Вот так. Еще немного… И качнуть бедрами навстречу.
Когда юноша начинает подмахивать, у мужчины вконец сносит крышу. Ну и что ты там болтал про опыт, старый придурок? Вся твоя выдержка разбилась на хрен о бедра развратного молодчика. Подмахивающего тебе со всей прытью юности. Со всем ее азартом.
Член впивается в тело любовника по самое основание. Звонко шлепают яйца. Член юноши горячо скользит по уже наметившемуся брюшку любовника. Оставляя скользкий терпкий след похоти. Вычерчивает странные следы.
Мужчина тяжело дышит. Он раскраснелся. Вспотел. Теряет ритм. Шлепки выходят невпопад. Мелодия слияния превращается в какофонию соития. Но он продолжает вколачиваться в юное тело. Раз за разом. Глубже и глубже. Еще…
Капли пота падают парню на грудь. Мужчина трясет слипшимися волосами, стараясь откинуть с глаз мокрые пряди. Чтоб не мешали смотреть. Смотреть и видеть. Каждую черточку. Каждый нюанс на лице. Каждую эмоцию, промелькнувшую на дне нефритовых глаз. Каждый стон, слетевший с губ. И как белые зубы прикусывают эти сладко-развратные губы. И как он зажмуривается…
Он всегда закрывает глаза прежде, чем кончить. И никакой опыт, никакие игры не способны отучить его от этой привычки. Он только сильнее смежает веки. И прикусывает губу до крови.
Мужчине хочется верить, что это просто привычка. Или даже смущение – чем черт не шутит? Может, он молится в этот момент, благодаря Небеса за ниспосланного ему любовника – столь опытного и щедрого? Да пусть хоть задачки по геометрии решает!
Но чертов опыт настойчиво шепчет мужчине, что чаще всего так сильно прикусывают губы – когда на языке бьется чужое имя. А глаза закрывают – чтоб лучше увидеть его обладателя.
Ярость застилает глаза кровавой пеленой. Он толкается так сильно, будто стремится разорвать юношу надвое. И забрать себе хотя бы половину. Но вместо этого – отдает всего себя. Выплескивает в него собственную душу. И падает, падает, падает…
Потому что этот мальчишка как пропасть. И когда-нибудь он его поглотит.

Глава Метрополисской мафии выходит из душа медленно, не торопясь. Обтирается полотенцем, не сводя глаз с постели. Любовник лежит как ни в чем не бывало. Выставив напоказ расстраханный анус. Из которого до сих нет-нет да и подтекает сперма Эджа. Но Кэл и глазом не ведет. Щурится, как довольный котяра. И лениво ласкает аккуратненькие соски. Уже сморщенные и потемневшие. Но член еще вялый. Апатично лежит у левого бедра, поблескивая бордовой головкой. А, вот – дернулся! Слегка. Даже как-то нехотя, что ли. Что, блядь, не натрахался еще? Плохо тебя мистер Эдж отымел? Добавки охота?
– Может, продолжим? – таким тоном обычно старые девы просят им хлеб за завтраком передать.
Но Морган заводится так – будто Кэл ему только что стриптиз станцевал. У-у-у, сученыш!
– Извини, малыш, – он хочет, чтоб голос звучал снисходительно, но всё портит сожаление – искреннее сожаление – и какая-то старческая печаль. Стареешь, Эдж. Еще чуть-чуть и ты его не удержишь. – На сегодняшний вечер у нас другие планы.
– А как же мой проигрыш? – хитро щурится Кэл.
– Потом отработаешь, – Эджу хочется растянуть удовольствие. Сама мысль, что теперь мальчишку можно поставить на колени… в любое время… в любом месте… Малыш никогда не страдал предрассудками. И никогда не отсасывал ему раньше. А теперь будет.
У Моргана снова сбивается дыхание. Он без всяких зеркал знает, чувствует просто – как горят похотливым светом его подслеповатые глазки. И почти решается прямо сейчас… Но нет! Дело прежде всего.
– У меня для тебя пока другая работа, – и тыкает пальцем на комод. – Там адрес. И расписание охраны. Желательно, чтоб всё было сделано прямо сегодня.
Кэл неохотно встает. Подходит к комоду, не обращая внимания на потеки чужой спермы, размазывающиеся по ногам. Небрежно подымает бумажный прямоугольник.
– Луторкорп-Плаза? Офис Лайонелла Лутора?
– Это в тягость?
Губы любовника – задолжавшего ему отныне минет – расплываются порочной улыбкой:
– Не-е-ет. Это в удовольствие.

URL записи

02

03.08.2010 в 22:52

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№2.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.
Статус: в процессе
Предупреждение: изврат получился полный.
Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: для Juliya_Luthor


Кэл без проблем проникает в здание. Без труда попадает в вентиляцию. Без лишних усилий залазит на 60-й этаж. А нужный кабинет – так и вовсе без замка. Сейф? Плевое дело.
Отчего же тогда так щемит внутри? Откуда это… предчувствие?
На что ты надеялся, Кларк, стремясь попасть в Луторкорп? И не говори, что ты шел за деньгами. Если ты просто хотел… развлечься? Тогда что тебя не устраивает? Здесь нет охраны, камер слежения, коварных ловушек…
И от Лекса тоже – ничего здесь нет. Лайонелл Лутор даже фотографии сына в кабинете не хранит. Здесь Лексом даже не пахнет. Хотя… Кларк проводит рукой по итальянской коже дивана. Лекс иногда пахнул вот так: солнечной кожей с послевкусием оливок. А сама его кожа пахла чем-то цветочным… совсем немужским… но таким гармоничным…
Кэл с удивлением рассматривает оставшийся в руке отломанный подлокотник. Иногда он забывает, насколько силен. Но еще реже ему удается забыть – что воспоминания сильнее него.
Он думал: всё прошло. Он думал: всё забылось. Стерлось похотливым языком Моргана Эджа. И запах цветочных лепестков перебит запахом табачных листьев.
Тогда зачем он приперся сюда?! Зачем обнюхивает здесь каждую щель, словно собака, потерявшая хозяина? Сдох твой хозяин, псина. И даже гроба от него не осталось. Толку было ходить на похороны. Любоваться пресным лицом его женушки. Кривиться от лицемерных речей папашки.
И мучиться, мучиться, мучиться… Изводить себя мыслью: а если бы ты… был тогда посмелее… Он женился б на ней – если б у тебя хватило духу разложить его на одном из этих чертовых итальянских диванов?
Фермер-невежда и гений-миллионер. Кто кого. Делайте ваши ставки. Ставок больше нет. Ни черта больше нет, слышишь?! Не ты его и не он тебя – судьба поимела вас обоих. Тебя – седым стариканом. Его – обломком самолета. И уже ничего не исправишь…
Но ты всё равно кружишь рядом, будто стервятник, почуявший кровь. Не замечая, что кровь-то твоя. Ты наматываешь круги по собственному следу. Кровавому следу воспоминаний. Терзаний. Желаний. Несбывшихся надежд. И всё еще хочешь чего-то…
Когда-то давно, еще в прошлой жизни, ты хотел красивых ухаживаний красивого принца. Лекс в отличие от тебя, деревенского увальня, красиво ухаживать умел. Даже тебя научить пытался. И не понимал совсем (или только делал вид, что не понимает), что ты не теории от него ждешь. Тебе от него действия нужны. И когда по утрам ты отводишь верхнюю плоть, раздразнивая головку – ты совсем не голубя мира себе представляешь.
Когда родители поняли, насколько ты силен – они испугались. Теперь-то ты точно это знаешь. И бросились искать щит. Но порой тебе кажется, что всё-таки меч. Огромный острый меч, которым они подрезали тебе крылья. Чтоб не летал куда не надо. На твою нечеловеческую физическую силу они накинули человеческий моральный поводок. Вдолбили в голову сотни дурацких правил. Не убий. Не укради. Почитай родителей…
И ты загибался под ними всю свою сознательную жизнь. Под сводом правил, выполнить которые разом не под силу не одному человеку. Ну не Христос же ты, ей-богу!
А тебе хотелось свободы. Полета, быть может. А тебе хотелось быть как все – не потому, что сила твоя тебя не устраивала… а потому что ответственность за эту силу пугала. Тебе же шестнадцать лет! Тебя волнуют видеоигры и секс. А не Спасение и Долг. И вечные догматы. Въевшиеся в кожу глубже, чем отцовский знак на груди… Кто на самом деле покалечил тебя сильнее – Джонатан или Джор? Что страшнее – шрам на теле или в душе?
Плевать! Ты готов хоть сам себя исполосовать! Хоть насквозь проткнуть! Лишь бы избавиться от нее. Чертовой ответственности. За всех и вся. Везде и всегда. Избавится от того, что должен всем – за хуй собачий.
А тебе хотелось свободы.
А тебе хоть в сексе хотелось свободы. Чтоб хоть здесь кто-то взял ответственность на себя…
Лекс. Он мог бы. Он это любил. Принимать решения. Править балом. Недаром впервые надев перстень – ты первым делом бросился к нему. Он, в отличие от шестнадцатилетнего мальчишки, точно знал, как стоит пользоваться силой… Вот только поделиться знаниями не захотел. Может, оно и к лучшему? Многие знания – многие беды…
А вот Морган с тобой поделился. И ответственность взял. Да и не только ее. Он и тебя берет каждую ночь. Раз за разом вколачивается в юное тело. Будто пропитать тебя собственной спермой хочет.
А вот чего хочешь ты? Закрывая глаза, о чем ты мечтаешь? Прикрой их прямо сейчас. Вдохни этот запах. Представь, что он рядом. Входит в кабинет. Подходит сзади. Это его рука властно дергает молнию. Жадно скользит внутрь. Это он толкает тебя на диван. Грубо ставит раком. Где там его стеклянные бутылки из-под минералки? Голубые. Рифленые. Толстенькие. Гладенькие.
Болезненные.
Это не пальцы, нет! Это горлышко бутылки ввинчивается в тебя раз за разом. Глубже – за то, что отдал без борьбы какой-то сучке. Сильнее – за то, что не спас. Резче – за то, что предал. За то, что променял цветочный луг на свалку. Ради сомнительного опыта и по сути ненужных знаний. За то, что не понял ни черта из того, чему ты меня учил. И может быть… всего лишь может быть – за то, что я тебя не дождался…
Глубже! Сильнее! Резче! До крови. До стона. До крика. Чтоб от боли рвать обивку зубами. Чтоб физическая боль хотя бы чуть-чуть притупила боль воспоминаний.
Глубже! Сильнее! Резче! Так – как Эдж никогда не сможет.
А Лекс – уже никогда не сделает…

На Кэле как на собаке. Поэтому уже через пять минут он снова бодр и свеж. А что трусы в крови – так дома застирает. Не выкинет, нет. Вдолбленная Мартой бережливость навеки въелась под кожу. Постирает и высушит. В крайнем случае – на тряпки пойдет. Сервант там протереть. Или сцепление у байка.
Еще минута – на сейф. И семь минут – на выход. А теперь вразвалочку домой. Можно было б быстрее. Вот только к Эджу он сегодня совсем не торопится. Не тот у него хуй – который он с удовольствием бы взял в рот. Провел язычком по стволу… Сжал сильнее губами… Кончиком языка лаская это «эскимо»…
Черт! Хоть заходи в ближайшую подворотню. Хотя рядом с Луторкорп-Плаза подворотню найдешь вряд ли. Центр города, мать его ити!
Может, сюда свернуть? А что? Неплохое местечко. А этого бомжа за его дурацкий капюшон и…
Кэл отступает. Совсем. А Кларк не верит своим глазам. Какие странные бомжи водятся в подворотнях возле Луторкорп… Какие-то совсем неправильные бомжи… Которые смотрят на тебя, как на ангела. Несмотря на то, что только что в твоих мыслях они оттрахали тебя, как бесы.
– Лекс?
И как-то верится сразу. Это непонятно. Непостижимо. Невероятно. И ты не хрена не понимаешь как и почему… Но как-то верится сразу.
– Лекс!
И он вдруг улыбается тебе. Как будто не было предательства и лжи. А он вдруг улыбается тебе, как улыбаются, заслышав аромат любимого цветка. И хитро щурит серые глаза:
– Стоило торчать три месяца на диком острове, чтобы увидеть удивление на твоем лице…
– Боже! – и ты действительно впервые в жизни веришь в Бога.

URL записи

03

05.08.2010 в 00:41

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№3.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение: изврат получился полный. Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: для Juliya_Luthor


Люди трындят, что самая важная любовь в жизни человека – первая. Фигня всё это! Первая любовь – как первый блин. Как всякое тесто вредно для желудка и фигуры. И вообще не каждому по нутру…
Первая любовь. Зачастую глупость страшная. И не ценится она ни фига, неправда! Потому что ценится что-то только в сравнении. А с чем ее сравнивать-то, если она первая?
Первая любовь, ха! Идеализация и тупая ностальгия – ничего более. И на хрен не сдалась Моргану Эджу первая любовь!
Ему последняя нужна.
Его последняя любовь. Другой уже не будет. Поэтому так и ценится вот эта… последняя попытка… Последняя возможность быть счастливым…
И пусть попытка эта попахивает мазохизмом, плюет на правила и дерзит без меры – но что с него взять, с дурного мальчишки? Глупый ведь еще… И такой… щенок.
Ну где его носит вторые сутки?! Морган волосы на яйцах рвать готов. На голове – еще нет. Там и так немного осталось. Лучше на яйцах… Хотя там больнее. Не больнее, впрочем, чем мысль, что он больше никогда не увидит своего любовника. Своего ли? С кем ты спутался, Кэл? Ты спутался с кем-то? Может, ты прямо сейчас хохочешь надо мной, трахая какую-нибудь молоденькую блядь? А, сука?!
Или валяешься на одном из складов Луторкорп – избитый до смерти...
Ну где ты, малыш?
Морган Эдж никогда никого не боялся. Никого и не за кого. Даже за себя особо не переживал. Всю жизнь пройдя по лезвию ножа, он слишком привык к постоянной опасности, чтобы ее бояться.
Но сейчас он боится. Он боится за Кэла. Он боится настолько, что готов идти на поклон к этому ублюдочному выродку Лутору. К выродку, которого он ненавидит.
Ради дурачка, которого любит.

Оказывается, Лекс не просто так шлялся вокруг Луторкорп-Плаза. Хотя чему удивляться: что Луторы делают просто так? Но Лекс! Этот придурок собирался прибить родного папашу. Даже пистолет с собой притащил. Незаряженный, правда. Смущенно потупив глаза, он признался, что на патроны денег не хватило. Ну, хорош! Что родного отца убить собирался – это он не стесняется, а что деньги кончились – тут он готов сквозь землю провалиться. Господи, Кэл, с кем ты связался?
Хотя поздно пить зеленку, если в мозгах пуля. А в сердце – Лутор. Засел там как заноза. И не вытащишь ничем. Да и не хочется вытаскивать, по правде говоря.
А хочется… Хочется тебе… Так, Кэл, спокойно. Не в подворотне же? Это ж Лекс всё-таки! Не Эдж какой-нибудь. Тут нужны более… благоприятные условия… кровать хотя бы. И лучше больничная, потому что Лекс того и гляди от измождения свалится.
Не хочешь в больницу? Ну, тогда в замок. Хорошие там условия. Ага, и для лечения тоже. Поправишь здоровье и встретишься с папкой на своей территории.
А я за тобой поухаживаю. Лечебный массаж, к примеру. Ты как, массаж-то любишь?
Я странный? Что ты, Лекс, это я еще нормальный. Вот оправишься немного – тогда и покажу тебе, насколько я… странный…

Первым делом Лекс выставил из дому жену. И вот ей-богу, это был лучший момент в жизни Кларка. Когда эта сучка выскочила из комнаты, будто за ней черти гонятся. Эх, подпалить бы ей корму! Да Лекс рядом. Ладно, пусть живет. Кэл сегодня добрый. Кэл сегодня с Лексом. А Лекс очень… благоприятно действует на Кэла…
Особенно, когда смотрит вот так. Жаль только, что улыбается грустно. О чем ты грустишь, Лекс? По сучке своей страдаешь?
– Тебе, наверно, домой пора.
Кэл недобро щурится. Спешишь меня спровадить, чтоб напиться из-за этой бляди в гордом одиночестве? Пострадать охота? Так я другой способ знаю.
Он решительно подходит к другу. А курточка-то у нас ветхая… И ремня в брюках нету… Вот тут порвать слегка… И рядом стол как по заказу…
Но Лекс вдруг сам шагает навстречу. И виснет у друга на шее. Кэл замирает. Вот черт! Спутал ему все планы своим припадком нежности. Впрочем, это же Лутор. Путать чужие планы – его жизненное кредо.
А, может, и не спутал… Может, скорректировал слегка… Под толстовочкой-то у нас ничего. Голая кожа. Горячая. Гладкая. Кожа. С послевкусием оливок. Рука сама сжимается на лексовой талии. И притискивает крепче. Вторая рука уже на лопатках. А носом уткнуться в шею. Нащупать губами солнечное сплетение.
– Нам нужно поговорить, Кларк.
Нет! Ну нет же! Хватить ломать мне планы, Лутор!
– Я должен был тебе еще тогда…
О да, ты задолжал мне чертову прорву оргазмов! Еще тогда…
– …объяснить.
– Может, потом?
– Нет, я… Я очень много думал там, на острове… У меня было много времени для расстановки жизненных приоритетов… Знаешь, там я впервые столкнулся с собственным бессилием. Там впервые оказалось, что я тоже в состоянии испытывать страх. Отчаяние. Безысходность. Знаешь, а ведь все наше бытие – это лишь экзистенциональное существование…
Нет, блядь, не знает! Он половину слов, из тех, что произносит Лекс, не знает.
Зато знает, что у него стояк. Так, пора кончать этот треп.
– Ты хочешь сказать, что на острове думал обо мне? – Кэл раздраженно перебивает болтовню друга.
– Ну… да.
– И пришел к выводу, что я вхожу в перечень твоих жизненных приоритетов?
– Ну… да.
– Вот только не знаешь, как я к этому отнесусь?
– Ну… да.
– Похоже, других ответов в твоем лексиконе нету. Попробуем этим воспользоваться, – губы Кэла растягиваются в его фирменную улыбку. Чеширский кот-минетчик, мать его. – Я хочу тебе отсосать. Ты не против?
– Ну-у-у…
– А где же «да»?
– Я…
– А вот дальше не надо. Мне надоели сомнения, Лекс. И твоя луторовская броня у меня в печенках, – он толкает друга назад. Лекс полупадает на стол. И замирает, боясь пошевелиться. А вот Кэл не боится. Кэл наступает. – Ты вечно застегнут наглухо. На все пуговицы. На все застежки. А мне нравится, когда ты без ремня. А еще лучше – без штанов.
В следующую секунду брюки летят куда-то в угол. Ветхое убогое тряпье, Кэл и не такое рвал. Трусы спустить на щиколотки, заодно спутав ноги. Предупреждающе зыркнуть глазами из-под челки.
И вобрать сразу целиком. По самые яйца – ему. По самые гланды – себе. С сожалением выпустить немного. И радостно вобрать снова. Насаживаться раз за разом. Трахая собственный рот чужим членом. Чтоб чужая головка щекотала нёбо. Выписывала восьмерки на внутренних поверхностях щек. Чтоб обвивать ствол языком. Мешать смегму со слюною. И жаждать, жаждать, жаждать…
Его. Его мыслей. Его чувств. Его желаний. Его самого.
И только для себя.
Кэл всасывает член еще разок. И со звонким чмоком выпускает. Чтоб тут же обхватить рукою. А самому потянуться вверх. Лечь животом на живот Лекса. Левой рукой оперевшись за его плечом. Правой по-прежнему скользя по стволу. И чтоб большой палец поигрывал с головкой.
А глаза смотрели прямо в глаза. Зеленые в серые. Жаждущие и желанные. Если в глазах можно прочесть ответ на любой вопрос, скажи-ка мне, Лекс…
– Так я не расслышал: ты согласен?
– ДА-А-А-А-А!!!

Долгое время тишину кабинета наполняет лишь прерывистое дыхание Лекса. А вот Кэл наоборот дышит легко и спокойно. Удовлетворенно. Будто это ему сегодня сделали лучший минет в его жизни. И теперь он этой жизнью абсолютно доволен.
– Наверно, тебе всё-таки пора домой, – вот только на этот раз Лекс не скрывает сожаления. И пальцы из смоляных прядей друга – хм, уже любовника – убирать не спешит.
– Я могу остаться, – Кэл хмыкает: – Ты даже не знаешь, сколько всего я могу.
– Ты мне расскажешь… потом… Ты ведь расскажешь?
– Тебе? Да, тебе, пожалуй, расскажу. Если ты скажешь мне… Ты б женился на ней… если б я признался в своих чувствах – тогда?
Пальцы на миг замирают – и продолжают свой расслабляющий танец.
– Если б ты мне признался… Тогда… Тогда я б женился на ней еще быстрее.
Тело Кэла деревенеет. А потом покрывается ледяной коркой. Ну и чего ты еще, криптонский уродец, ждал?
В следующую секунду он уже на другом конце комнаты. Яростно вертит на пальце чертово кольцо. Дурацкий метеорит! Какой с тебя толк – если мне всё еще больно?! Если мне охуительно больно, мать твою!
– Кларк, – что-то в тихом шепоте Лекса мешает Кэлу развернуться и прямо сейчас рвануть куда-нибудь на Аляску.
Но тихий шепот не уменьшает боли. И метеорит не помогает. Придется пользоваться старыми проверенными средствами:
– Надо полагать, минет она делала лучше?
– Она каким-то образом узнала, что твоя кровь – панацея от всех бед. И предложила моему отцу пару унций на пробу.
Кэл растерянно замирает. Хелен? Милая малышка Хелен? Косила под Алукарда?
– Я не видел другого способа заткнуть ей рот. Ты же знаешь отношение Луторов к шантажистам. Поэтому я не мог предложить ей деньги. Да и толку: у моего отца их не меньше, – Лекс оправдывается впервые в жизни. Пытается точнее. Но судя по прояснившимся глазам Кларка – у него неплохо выходит. – Поэтому я и попытался… сыграть на ее чувствах… Вот только она меня обыграла. В том смысле, что ударила первой. Сговорилась с отцом у меня за спиной… Там, на острове, я больше всего боялся, что ты уже в одной из отцовских лабораторий…
Кажется, Лекс на грани истерики. Зато Кэл на грани оргазма. Потому что это чертовски смахивает на любовь. По-луторовски.
Кэл осторожно подходит ближе:
– Ш-ш-ш, – и нежно притягивает Лекса к себе. Прижимает к груди. Ласково гладит по спине. – Всё кончилось. Всё хорошо. Я рядом. Я теперь всегда буду рядом.
Когда через пару минут они наконец перебираются в спальню – ненужное кольцо остается валяться на столике в кабинете.

– У меня есть доказательства. И помни: закон о сроках давности к убийцам не применяется. У тебя 24 часа, чтобы вернуть мне ампулу.
Старый любовник – очередная ошибка юности – сегодня противен Моргану как никогда. Визит в Луторкорп оставляет чувство мерзкой брезгливости на душе. Если, конечно, у него есть душа. Впрочем, у Лайонелла ее тоже нет.
Как нет и Кэла – иначе старый хрен не преминул бы похвастаться.
И чертова ампула куда-то подевалась. Теперь «Львеночек» скалит зубы, а ты грызешь ногти. Потому что «Львеночек» свое обещание выполнит. Прошли те времена, когда ты мог заткнуть его поцелуем, разложить на столе и одним трахом решить все проблемы. Теперь «Львеночек» предпочитает трахать сам. А тебе свою жопу подставлять совсем неохота. Всю жизнь прожить по принципам – чтоб под сраку лет опуститься по полной?! Ты ж самого себя уважать перестанешь…
Эдж устало проводит ладонью по лицу. Досадливо морщит лоб. И косится в угол – на скотч. Надо бы снять напряжение. Кэла б сейчас сюда с его должком! И с ампулой заодно. Мальчишка нужен ему как никогда.
А самое блядское – что он нужен ему не только для дела. Впервые в жизни Морган Эдж нуждается в другом человеке просто так. Для души, мать ее!
И это даже пугает.
Сэд замирает на пороге, не решаясь потревожить босса: после исчезновения этой блядовитой выскочки тот сам не свой, может сорваться по малейшему поводу. Или вообще без него.
– В чем дело?
Сэд морщится, как от лимона без виски. И досадливо трет татуировку на шее. Он предпочел бы не сообщать боссу это новость, но…
– Мы нашли его, босс. Один из толкачей надыбал его в скидальнике неподалеку…

URL записи

04

06.08.2010 в 17:22

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№4.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение: изврат получился полный. Предупреждение №2: Ну и среди прочего – ООС Кларка (к этому тоже стоит подготовиться).

Посвящение: ну, ты помнишь, да?


К родителям Кларк вернулся на следующее утро. Они обрадовались ему как родному. Марта долго плакала. Отец трепал по плечу и, пряча на дне строгих глаз осуждение, бормотал, что всё хорошо, главное, мол, ты, сынок, одумался. Сам одумался.
Дела на ферме шли из рук вон плохо. Поневоле напрашивался вывод, что всё семейное хозяйство держалось на Кларке, а с его уходом рухнуло, как карточный домик. Эта подленькая мыслишка нет-нет да и мелькала в Кларковой голове, пока он вкалывал на ферме, как проклятый, стремясь тяжким трудом притупить чувство вины. Он гнал крамольные мысли прочь. Но так уж получилось, что единственной альтернативой им – были мысли о Лексе. И отдельных частях его тела.
И тут Кларку резко становилось не до работы. Тут Кларку резко становилось не до чего. Кроме Лекса. Хотелось мчаться в замок на всех парусах. Сорвать двери. Схватить в охапку. И затрахать до смерти. А потом переквалифицироваться в некрофилы и трахать дальше.
Эти мысли Кларк гнал из головы еще настойчивей предыдущих. Во-первых, они отвлекали его не просто от работы – от искупления, можно сказать. В связи с чем автоматически переходили в разряд «ересь». А после чудотворного возвращения (считай «воскрешения») Лекса Кларк в Бога верил. И даже в чем-то уважал старика.
Во-вторых, Лекс был чертовски занят. Куда-то пропала Хелен (и Кларк не решался спрашивать у любовника – куда же это она вдруг подевалась). Зато объявился Лайонелл. И всё нудел «как хорошо нам, сынок, будет вместе». Теперь Лекс разбирался с полицией, вел переговоры с отцом и пытался поднять свои капиталы из руин. В общем, ему было не до Кларка. И это было обидно. Понятно, но всё равно обидно.
А в-третьих, позиция «сверху» Кларку банально не светила. Даже во время редких – ночных – визитов в замок, когда удавалось затащить Лекса в постель – наследник миллиардной империи и не думал уступать любовнику ведущую роль. Даже валясь с ног от усталости Лекс продолжал командовать парадом. И уломать его на просто «полежать и отдохнуть, пока я тут сам со всем разберусь» ну никак не получилось.
Самое странное – что еще пару недель назад Кларк себя иначе, чем снизу в постели и представлял. Пусть, мол, хоть здесь кто-то обо мне позаботится. А теперь он то и дело строит коварные планы – один нелепей другого – как подмять под себя несгибаемого Лутора. Но в интригах обскакать Лекса мог бы разве что Лайонелл. Так что все «гениальные» планы простого канзасского фермера накрывались медным тазом.
Оставался, конечно, еще вариант «я сильнее». На первый раз он прокатил бы. На первый и последний. Потому что после такого… хм, способа… личная жизнь Лекса была бы для него закрыта навсегда.
Наконец Кларк решил воспользоваться методом Лайонелла. И начал скулить. Сначала ему даже показалось, что помогло.
– Ладно, сегодня будешь сверху.
Размечтался! Ну что ж ты, Лутора не знаешь? И о позе «наездника» тоже, наверно, никогда не слышал… Хорошая поза. Чтоб поиметь самого себя. Мало того, что всё равно страдала именно его филейная часть – так еще и вся прелюдия легла на мускулистые юношеские плечи.
Давно так над Кларком никто не смеялся. Наверно, ему стоило бы психануть, когда он понял в чем подвох. Стать в позу. Послать Лекса куда подальше. Развернуться и гордо уйти.
Но он просто поцеловал своего упрямца. И послал куда подальше гордость и амбиции.
Поцелуи ручейками потекли ниже… и ниже… Опять этот гадский ремень! К черту его! Опускаемся на кровать. Вот так. Ножки пошире. Член в ротик поглубже.
Кларк садится между Лексовых ног. Уже голый. Лекс только хмурится: и когда раздеться успел? Юный Кент похотливо облизывает пальцы. Скользит ими по шее. Груди. Животу. Три влажные дорожки опускаются ниже. Ныряют под яйца. Пальцы входят внутрь. Сначала один. Потому второй. Вот уже третий…
От этого зрелища у Лекса перехватывает дыхание. Кто б мог подумать, что это «невиннейшее дитя» настолько развратно? Лекс вот и не представлял, к примеру. Даже думать себе не позволял, как Кларк может насаживаться на собственные пальцы… А потом этими пальцами обхватить его член… Направить в себя…
Дорогая, я дома!
К черту работу, интриги, отца! Пусть весь мир катится к черту! Пока Кларк рядом – ему никто не нужен. Пока он в Кларке – ему ничто не нужно. Пока есть время… Пока он еще в состоянии думать…
И глядя на чувство чистого незамутненного экстаза, разливающееся по лицу любовника, Кларк забывает о собственных желаниях. Пока Лекс его хочет – поза не имеет значения. Ничего не имеет значения…

Кларк возвращается домой под утро. Зад саднит. Дома ждет каторжный труд и холодная яичница. Не забыть бы, кстати, перетаскать железные листы из сарая. Отец купил еще осенью, чтоб крышу покрыть, да так и валяются до сих пор. Нависают над лестницей. Того и гляди вниз рухнут: перила-то в Кларковой Крепости совсем гнилые стали…
Вместе с железом ждут и друзья – объяснений. Лана нарывается на извинения. Школа тоже под большим вопросом.
Но Кларку почему-то кажется, что жизнь удалась. Наладилась вдруг. А вот Лекс из командировки вернется – и вообще всё будет отлично. Он думает, что всё прекрасно…
Пока не видит перед сараем большую черную машину.
– Меньше всего я ожидал встретить тебя в этом месте.
– Как вы нашли меня?
Кларк впервые обращается к Моргану на «вы». Будто желая поставить между ними как можно больше барьеров.
Старый лис сразу подмечает всё. И возвращение домой в пять утра («На рыбалку ездил, дружок?»). И «ковбойскую» походку («Ай да молодец! Хорошую рыбку, наверно, поймал»). И это холодное «вы». После всех их ночей… Ах ты ж сученыш!
Но Эдж лишь невозмутимо вскидывает правую бровь.
– Где мой пакет?
– Его нет.
Ничего нет. Между ними ничего больше нет. Не нужно быть экстрасенсом, чтоб это понять. И куда только делось? Три месяца строилось на камнях. А рухнуло за три дня… Будто ластиком стерлось.
Моргану хочется встряхнуть хорошенько мальчишку. И выебать из него всю дурь. Вставить по самые гланды, чтобы не вякал всякие глупости.
Или просто обнять. И сказать, что соскучился…
Но Эджу приходится держать лицо. И надеяться на старые проверенные методы. Шантаж, например.
– Полицейские захотят узнать откуда ты.
А в следующую секунду дверца машины летит куда-то в неведомые дали, а сам Морган получает долгожданное объятие. С поправкой на грубость.
– Вы слышали меня? Пакет пропал! И лучше постарайтесь забыть об этом. Садитесь в машину и катитесь обратно в Метрополис. И чтобы я вас не видел здесь. Никогда.
Тело Кэла буквально пышет жаром. А его глаза – яростью. Что с тобой случилось, мой мальчик? Что произошло в этом проклятом Луторкорп? Что произошло… с нами? Или это «мы» – результат моего старческого маразма?
Как и этот страх. Когда Сэд направляет на Кэла пистолет – Моргану вдруг становится страшно. И почему-то не за себя. Он отводит руку охранника почти инстинктивно. Как инстинктивно прикрыла бы ребенка от пули мать. И, осознав это, Морган Эдж впервые в жизни теряется. Откуда такие мысли? Откуда все эти… чувства? Ведь ты не мой ребенок.
Ты вообще не мой…

Морган возвращается вечером. Один, без охраны. Поджидает любовника в сарае. Как влюбленный школьник. Он сам себе противен.
Но Морган уже просто не может иначе.
– За тобой должок.
Кэл резко оборачивается. Мечтательная улыбка на почти детском лице сменяется гримасой ярости. Уродует прекрасные черты, превращая очаровательного мальчишку в какую-то нечеловеческую тварь.
– Я же сказал: у меня нет пакета.
– Ты должен мне минет, Кэл. Верни мне долг и я уйду.
И, может быть, даже найду в себе силы оставить тебя в покое.
Вот только грохну твоего любовника – когда узнаю, кто он. Отрежу ему яйца, сварю с шалфеем и съем на завтрак. Прикольное, кстати, получается блюдо. Шалфей придает мясцу этакий пикантный привкус и особую нежность. Я б и тебя накормил этим деликатесом, мой мальчик. А потом утешил бы после твоей потери… О, как бы я тебя утешил!
– Убирайся.
Ох, мы снова на «ты». За что же мне такая честь?
– Не раньше, чем ты станешь на колени и отсосешь мне до потери сознания.
Мальчишка возникает рядом почти мгновенно. Но прикасаться на этот раз не спешит. Даже жаль.
– Потерю сознания я тебе и так обеспечить могу.
– Ну же, Кэл, вспомни мои уроки. И порадуй папочку.
– Я сказал: ВЫМЕТАЙСЯ!
– Это Луторы, да? Они что-то сделали с тобою…
– Оставь Луторов в покое!
Морган озабоченно хмурит брови:
– Лайонелл…
– К черту Лайонелла!
Кажется, это называется озарение. И оно буквально нисходит на Эджа.
– Александр, – потрясено шепчет мафиозный босс. – Лайонелловский щенок… Кто б мог подумать?
Хана ребенку. Уж его-то он точно грохнет.
Кларк испуганно отшатывается. В глазах почти ужас. Кажется, у мальчишки даже во рту пересохло – он так хрипит:
– Не приближайся к нему.
Моргана затопляет ярость. Ярость и злость. Чертовы Луторы и здесь его обскакали. А ты? Как ты мог, Кэл?! После всего, что я для тебя сделал! После всего, что между нами было! После… Сука ты, Кэл. Как и все шлюхи. Такой же продажный предатель – как все. Я-то думал: ты – особенный. Но ты – как все, слышишь, Кэл? Абсолютно такой же! Продажная блядь!
– Интересно, а как отреагирует твой любовник, когда узнает как ты скучал по нему в его отсутствие? – ядовито шипит Эдж. – Как ты обворовывал его папашу по просьбе своего старого любовника? А? Обрадуется, а?
Эдж уже вопит и брызжет слюной. От злости его буквально колотит.
А Кларка колотит от страха. Потому что уж он-то точно знает, чему обрадуется Лекс. И измена любовника определенно не входит в этот список.
Впервые Эдж по-настоящему пугает его. А еще вызывает ненависть. Чистую ничем не разбавленную ненависть. И гадливость. Красный потный старик. С плешиной и брюшком. С запашком изо рта и трясущимися руками. И вот с этим ты спал? Вот на это ты променял Лекса?!
Страх. Ненависть. Омерзение. Кларк сам не знает – какое из этих чувств заставляет его оттолкнуть старика. Сильно и зло. Как можно дальше. Желательно – вообще из своей жизни. Из их с Лексом жизни.
А дальше всё как в замедленной съемке.
Эдж падает на средний пролет лестницы…
Инстинктивно хватается за перила…
Деревяшки раскачиваются долго… противно скрепят… в стороны брызгают щепки…
…и валятся листы железа…
Вниз.
Один за другим.
Вот первый.
Мимо.
Второй.
Мимо.
Третий…
А пятый – на шею Эджа.
И вслед за листами железа вниз катится голова.
Тук-тук-тук. Задорно подпрыгивает, как детский мячик…

В детском садике детишки –
Все такие шалунишки!
На прогулку вышли дети.
Раз! – несется с горки Гретти…
Шесть! – с мячом играет Петти…

Тук-тук-тук. Голова прыгает мимо Кларка. И замирает у чьих-то ботинок. Сизых лакированных ботинок. Отлично сочетающихся с серыми брюками. И синим пиджаком. Взгляд Кларка подымается выше. И, наконец, замирает. На застывшем лице. И абсолютно пустых глазах. Серых глазах.
Вот только шок в этих глазах никак не вяжется с по-луторовски спокойным голосом:
– Я встретил твоих родителей на шоссе, Кларк. У них спустило колесо, но они просили передать, что через полчаса будут дома.

URL записи

05

09.08.2010 в 18:45

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№5.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение: на счет ООС Кларка вы еще помните, да?

Посвящение: Для Джули


Кларк – монстр. Настоящий моральный выродок. И дело не в том, что он только что убил человека. И даже не в том, что его при этом застукали.
Всё дело в его ощущениях. И том, что он при этом думает. Потому что единственная связная мысль в голове: «Что Лекс успел услышать?» Если Лекс узнает, что Кларк – убийца – так это неважно. Это совсем неважно. Только не допусти, пожалуйста, Господи, чтоб он узнал – за что я убил старого козла!
А ведь я убил его…
Осознание происшедшего доходит до Кларка медленно. Убийственно медленно. До Лекса доходит быстрее.
– Чего он хотел? Он тебе угрожал? Здесь еще кто-то был?
– Кажется, он пришел один… поговорить…
– Договорился, как я погляжу. Я звоню адвокату, – Лекс тянется за мобильным.
– Надо в «скорую»… В полицию… Кажется…
Забыв о телефоне, Лекс подлетает к Кларку и начинает взволнованно ощупывать:
– В «скорую»? Ты ранен? Он тебе что-то сделал? Где болит, солнышко?
– Ему «скорую». Надо в больницу…
– Кларк, – осторожно тянет Лутор, – ему голову отрезало. Какая, к черту, больница? На кой она ему уже?
Несколько секунд Кларк тупо смотрит на затылок Эджа. Суперзрение подмечает каждую опилку, запутавшуюся в седых волосах. Каждую каплю крови. От лестницы. К дверям. Впитавшихся в землю. А несколько – повисли на кончиках серебристых прядей. Спутавшихся прядей. А вот там у него уже начиналась проплешина…
Кларка долго рвет в углу. И ошметки желчи по краям напоминают брызги крови. А в голове набатом бьется что-то ужасное… Что даже произнести страшно…
В реальность его возвращают чьи-то ласковые поглаживания по спине. Лекс присел рядом на корточки и пытается протереть ему лоб смоченным платком. Но мокрая ткань почему-то вызывает ассоциации с кровью – и Кларка скручивает новый спазм.
– Тебе действительно стоит показаться врачу, – ласково шепчет Лекс, отводя со лба Кларка слипшиеся от пота пряди. Непривычные ощущения, ведь раньше Кларк практически никогда не потел.
– Угу, тюремному.
– Тебя не посадят. Это просто нелепый несчастный случай, – Кларк неверяще всматривается в любимое лицо: а ведь Лекс ничуть не сомневается в собственных словах. И собственном любовнике.
Младший Кент считает своим долгом пояснить:
– Я его толкнул. Это я сделал.
– Но листы же не ты на него скидывал? – похоже, Лутор успел хорошенько осмотреться, пока на Кларка снисходило раскаянье. – А что толкнул – так это самозащита, – продолжает тем временем Лекс, – он тебя напугал. Или домогался, – на дне серых глаз мелькает бардовая тень: – Он тебя домогался?
«Нет, я сам под него лег».
Самое время сказать Лексу правду. Рассказать, чем он занимался, пока тот на диком острове решал, что Кларк – приоритет его жизни.
Черт, это будет конец. Не просто для их отношений. Это и для Лекса будет конец. Вряд ли после такого он еще будет верить людям. Он ведь Кларка считает Ангелом Небесным! А ангелы не трахаются с мафиозо. Скажи он Лексу такое… Если он даст Лексу повод разочароваться в нем… Черт, да ему ж тогда в Лайонеллы прямая дорога!
Но если он не скажет сейчас…
Значит, он не скажет никогда.
Эта мысль озаряет его внезапно. Такая простая мысль. Такая… истина. Он просто не скажет ему. Никогда. Есть вещи, которые не стоит знать о любимых людях. Если хочешь, чтобы тебя любили.
А Кларк очень хочет – чтобы его любили. Больше всего на свете он хочет, чтобы его любили. Ему необходимы восхищение и поддержка. Он – сверхчеловек – готов и дальше корчить из себя простого фермера. В глазах всего мира он готов быть убогим провинциалом. Пока в глазах Лекса – он сверхчеловек. Ангел Небесный. Его Прекрасный Возлюбленный.
– Нет, он меня не домогался, – губы произносят слова сами по себе. Его тело сейчас вообще само по себе. Где-то отдельно от Кларка. Где-то, где валяется дохлый Эдж. А Кларк… Кларк – «в домике». В безопасности ото всех и вся. – Между нами ничего не было. В плане постели. Но я работал на него. В Метрополисе, – рот продолжает выдавливать рванные фразы, пока сознание летает где-то далеко. Но подсознание жестко фильтрует «откровения». – Он подобрал меня на улице, когда я сбежал из дому. Накормил. Дал приют. А потом сказал, что я должен украсть для него кое-что. В благодарность.
– Это ведь Эдж? Морган Эдж?
Кларка даже не удивляет, что Лекс знает главу преступного мира Метрополиса в лицо. В какой-то мере подобные знания – часть его работы.
– Да, это Эдж.
Был. Пока голова была на месте.
Кларк с трудом сглатывает подступивший к горлу комок чего-то мерзкого и противного.
– Ты отказался, – это даже не вопрос. Лекс всё-таки слишком уверен в своем любовнике.
Но Кларк не решается зайти настолько далеко.
– Я согласился.
И потрясение на любимом лице – худшая кара, которую человечество могло бы придумать для Кларка. Для Кэла. Для Кал-Эла. Для любого существа в этом теле боль Лекса – худшая кара.
– Он велел ограбить твоего отца, – поясняет Кларк.
Да, вот так: именно «велел», а ты – бедный, забитый жизнью мальчишка, этакая американская версия Оливера Твиста – не смог противиться злобному дядьке. К тому же – речь ведь о твоем отце, Лекс. Разве не ты собирался его пристрелить? Ну, а я – всего лишь ограбить.
Уловка срабатывает. При упоминании отца Лекса попускает – Кларк это практически кожей ощущает. Плюс это Кларково «это не я, меня заставили». И вуаля! Лекс снова ободряюще гладит любовника по плечам, промокает виски и смотрит… как на ангела. Падшего немного – но ангела. А это дорогого стоит. Даже грязной совести.
– Но возле Луторкорп-Плаза я встретил тебя. И мы вернулись домой. А сегодня здесь появился Эдж. Сначала явился со своими мордоворотами. Запугивал меня. Угрожал пистолетом. Но причинить вред не решился. А вечером пришел один. Сказал, что теперь – когда у меня такие близкие отношения с тобою – выполнить его «маленькую просьбу» для меня и вовсе не проблема. А потом начал угрожать мне тобою… что расскажет всем, что мы спим… что, мол, Лайонелл такого не потерпит… И я сорвался. Я его толкнул. Слишком сильно. Но я не хотел! Я не хотел его убивать…
– Но в подобной ситуации даже хорошо, что он умер, – с каким-то бессердечным хладнокровием заканчивает за него Лекс. – Вот только теперь придется избавляться от трупа.
– Как… избавляться? А адвокат?
– Адвокат нам избавиться от тела вряд ли поможет. У Грейсона артрит. И вообще ему на пенсию пора. Пожалей старика. Нет, придется самим.
– Лекс! Нам надо в полицию…
– Да когда же ты перестанешь быть чертовым идеалистом?! – взрывается наконец Лутор. – И дело даже не в том, что ты себе жизнь ломаешь из-за какого-то урода! Чертова преступника! На счету которого сотни жизней! Ты о своей семье подумай. Хочешь, чтобы люди Эджа выжгли здесь всё, пока его тюремные приятели будут пускать тебя по кругу? Хочешь втянуть в это своих родителей?! Это же мафия! Если они решат добраться до Марты и Джонатана, никакая моя охрана не поможет.
«А они решат», – понимает вдруг Кларк. Чертов Сэд, ненавидящий его каждой черточкой своих татуировок. И расист Фил, трахнутый ниггер, из-за которого он даже на Пита теперь спокойно смотреть не может. Уж теперь-то они точно не упустят возможности поквитаться с выскочкой Кэлом. И ничьи рука уже не отведет от него этот пистолет.
Но Кларк еще колеблется. Еще есть черта, переступать которую, наверное, не стоит…
И тут Лекс приводит последний аргумент:
– Подумай о нас.
Сердце Кларка взволнованно замирает. О да, подумай о вас, Кларк! Несмотря на всю циничность и грязь подобных мыслей, где-то глубоко внутри нервно хихикает обрадованный внутренний демон. Потому что это лучшее доказательство любви, которое можно получить от Лутора. Лучшее доказательство, что Кларк – не просто развлечение на лето. Ну конечно, любовника-фермера ты еще мог бы себе позволить, будущий конгрессмен – или кто там еще – Лутор. В свете борьбы за равноправие сексуальных меньшинств это даже полезно. Но любовник-уголовник… Вот это уже непозволительная роскошь для тебя.
Но ты не кинулся прочь искать себе алиби. Ты остался. И даже готов замарать себе руки. Связать себя со мной навсегда. Потому что совместно спрятанные трупы – это покруче обручальных колец. Трупы, они вообще… сближают людей…
На лице Лекса сейчас как в зеркале отражаются все Кларковы мысли. Он тоже считает, что это лучший способ привязать к себе любовника. Похоже, он только что нашел способ заполучить Кларка навсегда. Согласись тот сейчас – и они обречены друг на друга до конца дней своих.
– Хорошо, – слышит Кларк свой собственный голос, – давай избавимся от него.

Наверное, это неправильно любоваться изгибом спины Лекса в таких обстоятельствах. Подмечать, как луна отражается на коже. Мечтать, чтоб эти пальцы… Стоп! Остановись, Кларк, вам еще труп прятать.
– Может, его утопить?
А то Кларк сбегает по быстрячку – и дело с концом. И можно будет вернуться к любованию Лексовой кожей. И даже погладить. Поцеловать…
– Нет, здесь нужно что-то более радикальное. Чтоб наверняка.
Ну конечно, если уж Лутор взялся быть соучастником – он просто обязан быть уверен, что этот труп не всплывет. Во всех смыслах.
– Как там ваша дереводробилка, работает еще?
Вот такое Кларку в голову точно не пришло бы, он даже теряется:
– Ну… Она… Да он не влезет туда.
– А мы его распилим. Бензопила у вас есть? Ну или топор на худой конец.
Это какой-то киношный абсурд. Ужастик по пятницам, на который они раньше ходили с Питом и Хлоей. Накупали попкорна и нервно смеялись в последнем ряду. Только сегодня среда. Так почему же Кларка пробивает на смех? Истерический смех.
Лекс замечает что-то. Прячет сверток со своей одеждой под рогожку и осторожно приближается к любовнику.
– Ну потерпи, малыш, – просит он. Будто это его вина. Будто его вина – что у них чертов труп в сарае! – Всё будет хорошо. Вот увидишь.
– У нас есть топор. Но… Черт, Лекс, мы же не можем и вправду его порубать!
– Он мертв, Кларк. Осознай это наконец. Ему уже всё равно. А вот нам – нет. Поэтому нужно, чтоб никто никогда не узнал, – Лекс говорит медленно, тихим спокойным голосом. Как говорят с напуганными детьми, строптивыми скакунами. Или сумасшедшими фриками в припадке.
Кларк чувствует себя последним. Сбежать бы! Прямо сейчас. Далеко-далеко. Поселиться с каким-нибудь индейцами – только на Амазонке – как его предок. И все мафиозо мира – по боку.
Вот только Лекс… Как же Лекс?
И Кларк идет за топором.

– У него нога дернулась! – взвизгивает Кларк, отскакивая на пару метров.
– Ты, наверно, задел какую-то мышцу, – Лекс невозмутим как удав. Пофиг, что весь в крови и кадык нервно ходит, как маятник. Зато голос… выражение лица… плавные движения… Если б еще не этот пустой взгляд. – Брезент потом надо сжечь. А останки раскидаем по полю. Своеобразный выйдет компост. Нескоро мне теперь захочется кукурузы.
– Лекс, я…
– Знаешь, там на острове я убил человека. Ну, думал, что убил… У меня был приступ… Жара, голод и всё такое… Я бил его камнем. Всё бил и бил…
– Лекс, – теперь уже очередь Кларка говорить медленно и спокойно. – У тебя были галлюцинации. Они бывают у людей довольно часто. Причем в условиях гораздо лучших – чем дикий остров.
Лекс вдруг замирает:
– Я просто подумал сейчас… А вдруг я всё еще на острове? Валяюсь на пляже, сдыхая от жары и обезвоживания?! Может, мое спасение – бред? Ну разве ты мог бы полюбить меня? Грязного извращенца Лутора?! А это дурацкое убийство?! Сам подумай... Может, всё это – игра подсознания? Способ принизить тебя… до моего уровня…
– Лекс, – Кларк осторожно прижимает любовника к себе.
И он вовсе не запачкаться боится. И вовсе не Лекса, нет! Он боится за Лекса. Он очень боится за него сейчас. Боится не найти нужных слов. Упустить. Потерять. И тогда всё будет зря. Эти кровавые куски на грязной парусине будут зря. Каждая его одинокая ночь. Каждая слезинка. Каждый вздох. Вся его боль одиночества. Вся его горечь потери. Всё будет зря. Если он его не удержит.
– Посмотри на меня. Мать твою, посмотри на меня! – зовет он Лекса, с силой встряхивая за плечи. Синяки останутся. Но это фигня. Ты только меня услышь. – Я люблю тебя. Всегда любил. С первой минуты, как увидел в воде. Увидел и понял, что я за тебя не только машину – любого порву. В клочья порву. Только не смей меня бросать. Я не смогу без тебя. Я пробовал. Ни черта не получилось. И я теперь даже пытаться не буду. Я – это я. Я убил человека. И пусть это подло звучит, но в какой-то мере, я убил его ради тебя. Но в большей мере – ради себя. Ради себя рядом с тобой. И после этого бросить меня… я тебе не позволю! Слышишь?! Не смей бросать меня! Никогда! Я тебя не пущу!
– Надо прогреть дереводробилку. И опилками запастись. Лучше, конечно, еще и трупов животных добавить – чтоб в случае чего подпортить анализ ДНК – но времени нет, – Лекс снова спокоен и собран.
Такие смены настроения – не к добру. Они оба это прекрасно понимают. Но ничего поделать не могут. Ни один из них ничего поделать не может. Даже если это предсмертный бред – Лекс остается в нем. Сам. Добровольно. Потому что лучше такой бред. Чем жизнь без Кларка.

Они успевают. Почти. Следы смыты. Брезент горит. Завтра Кларк «невзначай» спалит и дереводробилку. Морган покоится на кукурузном поле. И ребятам действительно не скоро теперь захочется кукурузки. Вареной. Или любой другой.
Они споласкиваются из бочки с дождевой водой. И идут одеваться. Вот только двери амбара – какое-то зачарованное место. Кларк теперь это точно знает. Потому что прямо в дверях они сталкиваются с родителями.
При виде голого сына в компании с Лутором Джонатан хватается за сердце. А Марта хватает ртом воздух. Они не снобы, нет… Но с Лутором?!
– Что тут происходит? – надрывно хрипит мистер Кент.
И Кларк начинает прикидывать в каком направлении Амазонка. Если схватить Лекса в охапку…
– Чем вы тут занимались? – не унимается Джонатан.
У Марты на глазах выступают слезы. И только Лекс как всегда невозмутим.
– Сексом. Чем же еще, мистер Кент? Не трупы же прятали…

URL записи

06

10.08.2010 в 18:57

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№6.
Очень мало - но у меня очень болит голова. Кажется, я перегрелась... В оправдание также могу сказать - что глава очень важна для развития сюжета.

Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение: ну, честно говоря, уже устала я предупреждать…

Посвящение: «И в судьбе моей – всё по-прежнему!»


Ну, вообще-то Кларк несколько иначе представлял себе представление родителям любимого. Но учитывая обстоятельства – выбирать особо не приходится.
Хотя представление получилось на славу, да! Настоящее шоу! Куда там Лас-Вегасу! Один голый Лекс чего стоит. И голого Кларка туда же… Вот только папа, кажется, обиделся.
– Давай помогу.
– Сам справлюсь, – Джонатан надрывно кряхтит и краснеет от натуги, но тащит мешки с удобрениями сам. – Иди вон лучше… Лекса… проводи, – имя крысеныша дается Джонатану нелегко.
– Он уже уехал, – кажется, расчлененка отбила у Лутора сексуальное желание.
– Тогда матери помоги.
– Валерьянку пить? Да она, кажись, и сама накапать сумела.
– Вот! – мистер Кент в сердцах бахает мешком о землю. – До чего мать довел! Сначала из дому сбежал! Шлялся где-то! Вот где ты шлялся, а? А теперь… с Лутором… непотребствами всякими…
– Пап, – вклинивается в яростную тираду Кларк. – Мне правда жаль, что вы с мамой всё так восприняли, но я люблю его. Если хочешь – я съеду. Буду навещать вас по выходным. Сам. Но в остальное время я собираюсь заниматься всякими непотребствами с Лексом.
– Нет, вы только гляньте на него! Съедет он. А кто пахать будет? Я или трактор? Так трактор у нас уже третий месяц сломанный. Может, мать с мотыгой отправим?
– Папа…
Но запал уже прошел: Джонатана попустило. А при мысли, что сын опять может куда-нибудь подеваться так и вовсе противно засосало под ложечкой. И сердце что-то… Сходить что ль и впрямь к врачу? Ох, где ж столько денег набраться… Эти костоправы дерут втридорога. А, валерьянкой обойдется. Вон, как Марта. Хорошо ей сейчас, наверное.
– Иди в дом, Кларк. Мы оба того… не в себе сейчас малость… Нам успокоиться надо. Обоим. Завтра поговорим.
Или послезавтра. А еще лучше – так вообще никогда. Просто сделать вид, что ничего не случилось.
– Может, лучше ты в дом? А я мешки потаскаю.
И слушать истерики Марты? Нет уж, дудки! Сын сам напакостил – сам пусть и выслушивает.
– Иди, иди. Мне тоже размяться надо.
Кларк нехотя плетется в дом. Он тоже не хочет слушать мамины причитания. Но лучше лекция о половом воспитании в мамином исполнении – чем мертвая тишина сарая.

Джонатан тянет мешок за мешком. Последние – уже волоком. Закурить бы… И к черту, что уж двадцать лет, как бросил! С таким сынком не то, что курить – пить начнешь. От выпивки Джонатан сейчас тоже б не отказался.
Эх, Кларк, сынок, что ж ты наделал? Связался с этим уродом… Впрочем, нет, на морду лица луторовский щенок вполне симпатичный… Но душонка-то у него папкина! Темень теменью. И мраком подпирает. Приехал, потрахался, огорошил их с Мартой – и смылся. Успокаивать мать любовника не остался, нет. Конечно, бабские рыдания на груди – это вам не изысканная поза №69. Тут удовольствия… мало.
Кларк, Кларк… Что ж ты так? А главное – нам-то с матерью каково? Что соседям скажем? Что о нас в городе подумают? Вот так растишь сына, растишь, думаешь: на старости лет подмога старикам будет, а сын – с Лутором.
Нет, виноват, конечно, Лекс – тут и думать не стоит. Но как ты мог пойти у него на поводу? Что ж у тебя, своего ума нету? Дело оно, конечно, молодое. Джонатан и сам в школе… в душевой… Эх, где мои пятнадцать лет?! Ох, ядреная зараза, Джерри Питерсон! Но ведь это было так… баловство… Ну, порукоблудили малость… Поэкспериментировали… Да и женились на хороших женщинах. Он вот на Марте (чудная вышла хозяйка), а Джерри – на Пейдж Грант из Коулс-Сити (милая, кстати, женщина). А чтоб притащить Джерри в дом! Раздеться! И бегать с ним по ферме голяка! Да такое Джонатану б и в голову не пришло. В страшном сне не привиделось бы. Да отец его за такое!
Ну да, попробуй Кларка лозиной… Разве что криптонитовой… Может, ему и вправду… вставить зеленый камушек по самую глотку? Глядишь, попустит…
Нет, насилие – это не выход. Тем более, года уж не те, с первого раза может не получиться… А Кларк ведь и сдачи дать может.
Значит, остается только надеяться – что сам перебесится. Отойдет, успокоится. С Ланой помирится. Уж лучше Неллова фифочка – чем Лайонелловский выродок.
Джонатан смачно сплюнул в сердцах и нехотя поплелся домой, пнув по дороге крайний мешок. Мешковина противно взвизгнула и треснула. Часть компоста, мерцая зеленоватыми искорками, просыпалась на пол. И на боковую надпись мелким шрифтом:
В состав удобрения входит гидроксид силикат бора лития натрия.

URL записи

Продолжение - в комментах

Comments

[Juliya_Luthor]

07-1

11.08.2010 в 01:39

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№7.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: где там наш хоррор?

Предупреждение и Посвящение все помнят. Все помнят, я сказала!


– А голову в следующий раз бери покрупнее, – и мистер Филдинг вперил в Кларка свои поросячьи глазки.
Да она у Моргана и так немаленькая была. Куда уж больше?
– Простите?
– Голову на холодец надо бы покрупнее. Так матери и передай. Ничего на еде экономить. Чай, не в Депрессию живем, – мистер Филдинг презрительно сплюнул в сторону, весьма красноречиво демонстрируя свое отношение к методам экономии Кентов.
Старый Берт Филдинг искренне считал, что экономить можно на всем – кроме еды. Хорошо пожрать – это святое. Лично он хорошо нажрал себе уже 220 кило – и отнюдь не считал это недостатком.
А эти Кенты – идиоты. Нашли на чем деньгу жмотить! Пацана б хоть своего пожалели. Он, бедняга, при упоминании мяса вон уже в голодный обморок хлопнуться готов. С лица сразу спал.
Побледневший Кларк поспешил распрощаться с городским мясником и побыстрее выскочил на улицу.
– …Ну и я повесила Моргана. В красную такую крапинку, – миссис Дженкинс, возбужденно жестикулируя, чуть не задела Кларка по носу. – Чудные, чудные получились портьеры…
Отчаянно встряхнув головой Кларк бросился дальше. Вниз по улице. Мимо головок капусты и чеснока в лавке старика Бредли. Мимо часовой мастерской Уилша, где заводные головки часов бьют прямо по оголенным нервам. Мимо придурочных детей, уже доставших его этой своей:

На прогулку вышли дети.
Раз! – несется с горки Гретти…
Шесть! – с мячом играет Петти…

Картавый детский альт вливается в уши и путается там. Несется с горки голова…
А Кларк несется к Лексу. Так быстро – как только может.

– Кларк, ну сколько можно? – Лекс угадывает настроение любовника с первого взгляда. Иногда Кларку даже кажется, что его мысли Лексу понятней, чем биржевые сводки. – Ты сам себя изводишь.
– Прости.
– Мы это уже обсуждали, – недовольно прерывает его Лекс. – Ты ни в чем не виноват.
Лутора злит нежелание любовника – забыть. Перечеркнуть. Поверить Лексовым словам, что всё хорошо.
Кларк верит Лексу. Но только не в этом.
– Наверно, мне нужно время…
– Да уже два месяца прошло! Сколько можно?
– Я слышал, что у убийства нет срока давности.
Лекс раздраженно отбрасывает в сторону канадский контракт. И в двести первый раз повторяет:
– Это. Был. Несчастный. Случай.
И молит всех богов, чтоб на этот раз до Кента дошло.
– Да, конечно, – заученно кивает Кларк и продолжает бездумно рассматривать книжную полку.
Два месяца прошло. Если быть точным – 64 дня. Кукуруза как раз созрела.
Видя, что уговоры не помогают, Лекс встает, обходит стол и не спеша – будто боясь спугнуть – приближается к Кларку.
– На зимние каникулы я свожу тебя в Вену.
Кларк наконец отрывается от разглядывания книжных корешков и несмело улыбается любимому.
– Я всегда считал, что Париж – романтичней.
– Зато в Вене психологи лучше.
Прямолинейность Лекса граничит с жестокостью. А еще – с отчаянием. Видеть как сгорает изнутри любимый человек и быть не в силах ему помочь – такое доведет до отчаяния даже ублюдочного циника, вроде Лутора.
– Я справлюсь, – Кларка передергивает. Сама мысль, что придется кому-то рассказать…
– Но пока не справляешься.
– Если ты мне поможешь…
– «Сверху» не пущу, – тут же обрывает Лекс.
И дело не в самолюбии. Это уже сродни суеверию: он боится, что как только Кларк добьется своего… Глупость, конечно… Но Лексу важно – жизненно важно – иметь какой-то козырь в рукаве. На крайний случай. Этакий весьма сладкий пряник – если Кларк вдруг вздумает… нырнуть и не вынырнуть. И его задница кажется ему подходящей приманкой для ускользающего «карателя-самого-себя».
– Ну хоть за руку подержи, – усмехается Кларк.
На самом деле с той ночи он больше не просился «наверх». Наоборот, в постели он стал пуглив и трепетен, как лань. Чувствовать ласку и заботу стало для него жизненной необходимостью. Даже большей, чем дышать.
– Могу и не за руку, – Лекс толкает своего мальчика в кресло.
Бледная холеная рука скользит вниз. Властно ложится на ширинку. Сжимает сквозь брюки.
Серые глаза меж тем не выпускают из плена зеленые. Два взгляда в упор. Даже металлический стон молнии не в силах прервать этот танец глаз.
Рука Лекса на ощупь вытаскивает член любовника. Отводит верхнюю плоть. Ногтем осторожно надавливает на кончик уретры. Кларк вздрагивает всем телом. И прикрывает глаза. Контакт разорван. Лекс выиграл. Лекс всегда выигрывает в этом состязании. Значит, можно победно усмехнуться и склонить голову. Победителю не грех склонить голову. Победитель должен быть милостив к побежденным. Особенно – если проигрывают вот так. Закусив губу. Выгнувшись до хруста. Вцепившись в подлокотники до боли.
Такой Кларк заводит Лекса до серых мошек в глазах. И чтоб не видеть признака собственной слабости он сам прикрывает глаза. Склоняется к руке – и вбирает сразу целиком.
Он работает ртом, как голодный пес. Или демон. Будто душу через член высосать хочет. Долго массирует губами головку. Выпускает с тихим цпоком. Скользит языком вниз. Заглатывает сначала одно яичко, потом другое. Чередует их не спеша, оставляя ствол на милость своих пальцев. Также не спеша язык скользит наверх.
У меня для тебя сегодня сюрприз, котенок. И длинными ресницами Лекс щекочет головку. Упругие реснички щекочут. Вызывают дрожь по всем телу.
Как на эклектическом стуле…
Реснички сменяются язычком. Сперва легкие касания. И снова одним движением заглотить по самые яйца.
Руки проскальзывает под низ. Приподымают. Ложатся на полушария задницы. Кларк и сам не прочь вскинуть бедра повыше. Толкнуться поглубже. Раствориться в чужом рту. Забыться. Какой, к черту, Эдж?! Кто такой? Да он сейчас собственного имени не помнит даже!
Большой желтый мяч летит Кларку прямо в лоб – и взрывается в мозгу сотнями конфетти.
Лекс терпеливо ждет, пока его малыш придет в себя, не переставая нежно поглаживать по бедрам. Именно эти ласки заставляют Кларка довольно лыбиться, когда он наконец выныривает из посторгазменной дремы.
Лутор сыто облизывается и не сводит с любовника хитрых серых глазищ. Ну да, ну да! Я в курсе – чья теперь очередь.
Не прекращая улыбаться Кларк опускается на колени и берет член Лекса в руку. Такой нежный. Почти бархатный. И юркий как хозяин. Так и норовит выскользнуть из рук. Но у Кларка та еще хватка. Если сказал «моё» – значит, не отдам.

[Juliya_Luthor]

07-2

Рука неторопливо, но уверенно скользит вверх-вниз. Временами прерываясь на поглаживание головки. Лекс прикусывает нижнюю губу. Крылья носа жадно трепещут в предвкушении. А губы ищут рот Кларка. Скользят по подбородку… щекам… накрывают полные губки… Язык врывается в рот. И уже непонятно – чей это стон. Потому что кончают оба. И второй оргазм у Кларка – еще ярче, чем первый.

Возвращаться домой приходится через поле. Кларк всегда старается проскочить его побыстрее, желательно на суперскорости. Но сегодня два оргазма подряд дают о себе знать. Он идет не спеша. И радуется, что солнце еще не село, даже самому себе отказываясь признаться, что если бы задержался в замке до темноты – там и остался бы ночевать.
А утром мать опять недовольно поджимала бы губы (Кларк подозревает, что она просто ревнует… ну и кризис среднего возраста обостряется при виде засосов на шее «маленького» сына). Да и отец… Этот бурчать не будет. В этом вся беда. В последнее время он слишком молчаливый. Замкнутый какой-то. Мать подозревает, что это сердце. Кларк и сам пару раз видел у отца валидол. Но говорить с ним на эту тему бесполезно. В вопросах мужской гордости Джонатан Кент еще упрямей, чем Кларк – в вопросах Лекса.
А поле всё ближе. Обступает со всех сторон. Нависает высокими стеблями…
Что-то трупное есть в этой зелени…
Сухие листья шелестят...
…будто стонут… будто зовут… к себе…
Кларк убежден, что так и выглядит Ад. Бескрайнее море кукурузы.
…которая так и норовит тебя поглотить… «Не отдам, не отдам, не отдам», – беснуются листья…
И уродила ведь в этом году, как на грех.
…не искупить твой грех……не искупить твой грех……не искупить твой грех…
Скорей бы убрать ее к чертовой матери!
Ко мне! Иди ко мне! Мальчик мой…
Не выдерживая, Кларк срывается на суперскорость.

Летучая мышь прилетает под вечер. Как она пробралась сквозь москитные сетки никто в доме так и не понял. Она появилась будто из ниоткуда. Кларк как раз выходил из душа, собирался спать идти. Черный комок наскочил на него, противно повизгивая. От неожиданности Кларк даже полотенце выронил. И отскочил назад в ванную, захлопнув двери.
В коридоре тут же повисла тишина. Минута… Другая… Парню начало казаться, что ему почудилось. С кем не бывает? Страшилок на ночь пересмотрел. В детстве. Ну да, показалось. Откуда в доме летучие мыши? Отродясь у них здесь мышей не водилось. Мало ли что почудиться может…
Черная дрянь вцепилась прямо в ухо. И даже прокусить умудрилась! А противный писк, кажется, сейчас порвет перепонки. Кларк успел сто раз пожалеть, что решился выйти из ванной. Там и ночевать надо было.
Он не может объяснить этот иррациональный страх перед каким-то куском мяса. Но ужас его почти парализует.
Кожаные крылья противно хлопают над ухом. Цепляются за волосы. Кларк раздраженно отрывает от себя эту гадость. Мышь с визгами начинает носиться по коридору. Туда-сюда. Туда-сюда! Тудасюдатудасюдатудасюда…
– Кларк, милый, что там такое?
– Мама! Осторожней, мама!
Жуткий страх за мать заставляет вспыхнуть глаза. Буквально. Устраивая чертовой мыши аутодафе.
– О, милый! У тебя кровь, – Марта не слушая предупреждений сына спешит на помощь. – Нужно обработать…
Но рана уже затянулась.

Родители спят. Наверно, весь Смоллвилль спит. А Кларк на кухне давится десятой кружкой чая. Не сводя глаз с окна. Он не знает почему… не может объяснить… даже понять не в состоянии…
Но он почему-то уверен, что мышь прилетела со стороны кукурузного поля.

URL записи

[Juliya_Luthor]

08-1

12.08.2010 в 22:55

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№8.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение и Посвящение все и так помнят.


Рыжий котяра поднырнул под лопуховый лист и осторожно выглянул на дорогу. Ага, вот и Хозяйка. Тащит от соседей какой-то пакет. Судя по запаху опять какую-то дрянь выпросила. По типу муки. Нет бы мяса. Рыбки там какой… Хотя откуда здесь рыба и мясо? Вот у соседей с той стороны поля! О да, там и мясо, и молочко. Муррр! Те соседи держат корову Паффи. Достопочтенную миссис Паффи. До 40 литров в день белого золота! За такое памятник поставить надо. А у этих Кентов одна кукуруза. И мыши.
Вот за мышами мистер Джейти и пришел. Исполнить, так сказать, свой гражданский долг. Был бы, конечно, у него достойный преемник – он бы не шлялся по вечерам в такую даль. Но молодежь нынче пошла… У старого кота шерсть стала дыбом. Только одно и умеют – яйца себе вылизывать. Или вон вывалятся кверху пузом – и так целый день-деньской. Но самый страшный срам – выставки всякие. Это ж как себя не уважать надо, чтоб добровольно нацепить бантик – бантик, дамы и господа! – и разгуливать по подиуму, будто они псины какие-то?! А грызуны? А грызуны, я вас спрашиваю?! Их кто ловить будет? Авраам Линкольн? Совсем, совсем обленилась молодежь. Эх, вот в его годы…
Но мистер Джейти помнит свой долг, да. Он не таковский кот, чтобы задарма есть хозяйские харчи. Нет, он свой кров отрабатывает честно. За десять лет ни разу не оставил свою Хозяйку без подарка: хоть мышонка несмышленого – но принес к хозяйским ногам. Конечно, поймать серого несмышленыша – невелика заслуга, это вам не матерая крыса. Но и несмышленыши могут вырасти когда-нибудь в серую заразу. Могут… Но мистер Джейти им не позволит, нет, сэр. Потому что мистер Джейти помнит свой долг.
Он уже стар. Но соседский молодняк до сих пор не смеет метить его территорию. Потому что от мистера Джейти даже псины исхлопатывали по мордам. По наглым собачьим мордам. И с крысами мистер Джейти тоже дело имел. И дальше будет иметь.
От долгого перехода начала волочится задняя лапа. Пришлось остановиться. Прилечь. Да, он уже не тот. Вон, и косточки ноют. И старые боевые раны дают о себе знать. Особенно сильно почему-то ноет с утра старый шрам, заработанный в схватке со старым крысюком. Ох, и противная дрянь ему тогда досталась. Нажралась какой-то гадости на болоте и перла на него, ничего не соображая. Сцепились они тогда не на жизнь, а на смерть. И сдохла крыса. Потому что мистер Джейти знает свое дело и тоже никогда не отступал. Еще мать-покойница учила его, что крысам уступать нельзя: им поблажку только дай, пошести этакой, набегут целой оравой, всё заполонят. Не выведешь потом.
Поэтому-то мистер Джейти и сюда пришел. Хоть и нога волочиться, хоть и раны ноют. Но мистер Джейти помнит свой долг. С соседского поля несет крысиным духом – значит, у мистера Джейти есть работа. Значит, сегодня к хозяйским ногам он принесет крысу. Ну, хотя бы крысенка: очень уж рана ноет. Но он принесет! И завтра вернется. Если надо – он поселится здесь. Потому что мистер Джейти помнит свой долг, да, сэр.
Чуткий слух уловил шелест раньше, чем глаза высмотрели опасность. Серая крыса вынырнула из-под травы и настороженно принюхалась. Самочка. Небольшая еще. Неопытная. Мистер Джейти это сразу определил. И прикрыл глаза. Пусть думает, что он спит. Без зрения стало сложнее: вся надежда осталась на усы и уши. Но иначе грызуна не подманишь.
Крыса сделала шажок. Еще один. Подбирается, гадина. Чуйка старого кота тревожно зазвенела: второй раз в жизни крыса шла на него сама. Инстинкт – такой же старый, как он сам – заставил его распахнуть глаза всего за секунду до того, как тварь прыгнула. Эта секунда и спасла старому охотнику жизнь: вместо шеи крыса вцепилась в ухо. Запахло кровью.
Но мистер Джейти – тертый калач, да, сэр. Вместо того, чтоб попытаться сбросить тварь – как поступил бы какой-нибудь молодой дурачок – он изогнулся и придавил дрянь передними лапами. Вдавил в землю. И выпустил когти. Играться не стал – не до игр ему сейчас – сразу выпустил внутренности. От боли крыса рефлекторно разжала зубы. Это была главная ошибка ее жизни. Потому что в ход тут же пошли кошачьи зубы – и крысиха лишилась своей противной головы.
Мистер Джейти сплюнул трофейную голову (ну и противный же привкус! Чего это она, интересно, нажралась? Самому б в рот не закинуть…) и устало сел на задние лапы. Схватка не продлилась и минуты – но старый кот очень устал. Может, погорячился он на счет соседского Трикси? Не такой уж он и дурачок. Молодой еще просто. Может, и впрямь стоит передать ему часть территории… Он котяра гибкий. Шустрый. Должен справиться. А мистеру Джейти пора на покой. Он выполнял свой долг сколько мог. Но сколько ж можно?
Кот устало фыркнул. Оказаться б дома прямо сейчас! Теплое молочко. И нежные руки Маленькой мисс. Промнут ему косточки. Шерстку вычешут. Шерсть у него, конечно, уже не та. Поседела вся. Да и повылазила изрядно. Но окрас-то каков! Четыре цвета в нем намешалось. Весь в мать-крысоловку! Но воротничок – белый. И беленькие «носочки». И кончик, кончик хвоста тоже белый! А спинка черная. И рыжие бочки… Эх, была у него одна рыжуха в молодости! Жаль, что съехали они. А то он и сейчас бы ей серенаду спел за милую душу.
Ну, хватит воспоминаний. Надо домой. Хозяйка ждет. И молоко киснет.
Мистер Джейти обернулся к краю поля – и шерсть стала дыбом. Их было семеро. Толстых противных крыс. С горящими зеленой ненавистью глазами… И когда подобраться успели? Да, стар ты всё-таки стал, мистер Джейти.
Они кинулись скопом.
– Мя-а-А-А-А-А-А!!!

[Juliya_Luthor]

08-2

Лекс закинул в рот желтоватую пилюлю, запил водой. И досадливо поморщился. Да нет, лекарство – оно безвкусное, но он всё равно морщится каждый раз. Кривится. И злобно щурит глаза. От собственного бессилия. Не привык он быть слабым. Он ведь Лутор, в конце концов.
– Что ты пьешь? – Кларк подозрительно застыл в дверях.
Опять подкрался незаметно. Может, Лексу и от заикания таблетки прикупить?
– Витамины.
Что-то в голосе любовника мешает Клаку поверить в столь простое объяснение. Что-то, что мешало спать ему всю ночь.
Да, наверно, в бессонной ночи всё дело, при других обстоятельствах Кларк ни за что не позволил бы себе столь бесцеремонно выхватить у любовника пузырек.
– Что это?
Лекс лишь издевательски ухмыляется, потирая руку. Ну, давай, милый. Давай поиграем. В доктора.
– Это… Это что-то психотропное, да?
– О, какие мы знаем слова, – злобно смеется Лутор.
– Лекс, – ошарашено тянет брюнет. – Зачем?
Больше всего на свете Лекс сейчас хочет выкинуть Кента вон. С таблетками вместе. А потом напиться. До потери сознания. И иди оно к черту! Всё!
Но это не просто очередной его любовник. Это его любовь. Всей его жизни. И, может так статься, всего его безумия.
– У меня был приступ, – усмешка наконец-то сходит с его лица. – Я тебе говорил.
– О да! Я помню. Ты и меня в симптомы записал!
– Это мое лечение.
– И как, помогает? В твоей здоровой реальности я тебя уже бросил?
– Кларк.
– Бросил?!
– Нет, рядом стоишь.
– Ну так и ты не смей меня бросать! Не смей сбегать от меня в свое сумасшествие!
– Кларк!
Пузырек летит в камин.
– Мне выпишут другие.
– Я и их отправлю туда же! Вместе с твоим лечащим врачом – если понадобится!
– Да как же ты не понимаешь?
– А я и не хочу понимать! Ты меня и сумасшедшим устраиваешь! Если ты меня любишь… Если твоя любовь от сумасшествия – то и хрен с ним, с твоим разумом. Будем сходить с ума на пару…
Кларк обессилено опускается на пол между Лексовых ног. Пытается заглянуть любимому в глаза.
– Лекс, ну пожалуйста! Ну не можешь ты считать меня бредом!
– А ты и есть мой бред. Именно вот такой – невероятно красивый сверхчеловек. Склоняющийся предо мною. Из всех людей в мире – именно предо мною. Ты был бы только мой.
– Я и так твой.
Но Лекс его будто не слышит:
– И почувствовав угрозу со стороны лекарств – ты бы бросил их в камин. О да! Ты б бросил. И тебе всё было б нипочем! Ты был бы неуязвим. Мог бы всё на свете.
Кларку сейчас страшнее, чем после убийства Эджа. Этот тихий сумасшедший лепет. Лекс не может так разговаривать!
А, может, это не Лекс? Может, это он сходит с ума? Может, это он сейчас пускает пузыри в какой-нибудь психушке? Кларка аж озноб пробирает. И он шепчет как заведенный:
– Не смей меня бросать… Не смей меня бросать… Не смей меня бросать… Не смей меня бросать…
Их голоса сливаются. И бьют по ушным перепонкам, как крики. Кто мог знать, что души кричат так громко? Так безнадежно громко…
Кларк первым приходит в себя. Он дрожит. И у него трясутся руки – когда он пытается расстегнуть Лексу джинсы. Но сверху властно ложится холеная луторовская ладонь.
– Не надо, Кларк. Не всё можно решить сексом.
Голос спокойный. Мягкие интонации. И теплая рука совсем не дрожит. Кларк облегченно выдыхает. Слава Богу! Старик всё-таки есть на свете.
– Ты…
– Я больше не буду их пить. Раз ты так хочешь.
Кларк обессилено откидывается на пятки. Глаза от облегчения закрывается сами собой.
И он не видит – с какой безнадежной болью смотрит на него сейчас Лекс. Не понимает всей пирровости своей «победы».

Домой Кларк успевает вернуться засветло. Конечно, не стоило бы бросать Лекса сейчас одного. Но он сам так захотел. Пообещал, что всё будет хорошо (в двухтысячный раз, наверно – это у них уже вроде шутки) и спровадил домой.
Кларк ушел нехотя. Но всё же ушел. Им обоим стоит побыть сейчас наедине. Подумать. Или не думать. Но что-то решить. Бросить что ли монетку? Или погадать на кукурузных зернах…
Поле Кларк проскакивает на суперскорости – да так, что перед домом еле затормозить успевает. Но в дом входит как не в чем не бывало.
– О дорогой, наконец-то! – радостный возглас Марты слышно, наверно, и соседям.
И Кларк наконец позволяет себе расслабиться. Хорошо всё-таки дома. Мать приветливо улыбается от плиты. Пахнет чем-то вкусненьким. Отец радушно машет из-за стола…
Уминая за обе щеки вареную кукурузу…

URL записи

[Juliya_Luthor]

09-1

13.08.2010 в 18:35

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№9.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение и Посвящение все и так помнят.


Отец всегда жаловался как мало у них земли: и на то не хватает, и на это… а еще бы вот то посеять… Но сейчас Кларку казалось, что земли у них слишком много. Бесконечно много. Ни конца ни края ей нету. Одна сплошная кукурузная бесконечность. Даже суперзрение не помогает край увидеть.
Поле, которому нет конца…
Как нет срока давности у убийства.
Зеленые листья, как болотная жижа. Затягивают душу. Манят. И отталкивают одновременно. Кажется, один шаг – и ты в них утонешь. Утонуть в кукурузе. Нелепая смерть. Сдохнуть от листа ржавой дранки – еще нелепей.
Шурх-шурх. Иди ко мне, хорошшший мой…
Он никогда раньше не задумывался, как много в кукурузе от Эджа. Такие они с виду… благочинные. Готовые всех накормить. Прикормить. И заставить пахать на себя. Такие с виду простые. Неприметные даже. Золото свое они прячут внутри. Хвастать не любят. И только и ждут, пока ты шагнешь в кукурузное поле.
Шшшагни! Шшшагни! Шшшагни! Ну жжже-е-е!
Кларк как во сне протягивает руки, раздвигая стебли. Как в кошмарном сне, когда не можешь остановиться…
И кто-то обнимает его со спины. Такие родные руки скользят под футболку, а ехидный голос шепчет на ухо:
– Я знаю место для секса получше.
Наваждение спадает. Соскальзывает с пальцев вместе с кукурузной ботвою.
– Лекс! – еще никогда Кларк не был ему так рад.
Он разворачивается в кольце Лексовых рук и впивается в любимые губы. Вот тебе, кукуруза! Обломись, сучка! Накоси-выкуси и полюбуйся!
– Я погляжу, ты рад меня видеть, – усмехается Лутор.
– И не только видеть, – Кларк стремится наверстать упущенное, с ходу запуская руку любовнику в брюки.
– О боже! – тело Лекс отзывается столь стремительно, что он даже пугается. Похоже, для него вчерашнее воздержание тоже не прошло даром. Но он стойко берет себя в руки – и пытается вернуть на место руки одного шаловливого мальчишки. – Стой, Кларк, подожди! Я же сказал, что знаю для этого место получше.
Но Кларк не может избавиться от бессмысленного, но какого-то прямо таки неконтролируемого желания сделать это прямо здесь – перед этой чертовой кукурузой.
– Я хочу тебя прямо сейчас, – и грубо подминает Лекса под себя, опрокидывая прямо на голую землю. Голую… Это хорошая мысль.
– Кларк, – Лутор еще пытается протестовать…
Но все его протесты тонут в чужом рту. Сминаются чужими губами. Сдавливаются руками одного сексуального маньяка. Очень… очень сексуального… и такого… маньяк-ай!
– Засосы останутся…
– Я стащу у мамы тоналку.
– Кларк… Солнце, ну пожалуйста… У меня же нет ничего!
Кент на миг замирает, нависая над Лексом. И кривит губы в порочной усмешке.
– Значит, сегодня будет жесткий секс.
Лекс недоверчиво хмурится:
– Ты правда собираешься трахнуться средь бела дня посреди отцовского поля?
– Вечереет.
– А что потом? Кабинет Лайонелла?
Лекс тут же жалеет о своих словах. Потому что усмешка Кларка из порочной превращается в блядскую. Парень аж облизывается. И прикусывает нижнюю губку. Ах так?! Ну хорошо же! Лекс подбивает Кларка под локоть и опрокидывает на землю, на этот раз сам нависая сверху.
– Жесткий, говоришь? – Лекс смачно плюет на ладонь и растирает слюну по члену.
А вот у Кларка наоборот пересыхает во рту. И внутри всё дрожит в предвкушении. Лекс доминирует всегда и во всем. Сам решает, куда они пойдут. Сам заказывает в ресторанах. Сам планирует сценарии их свиданий. Будто подсознательно желая своей властностью компенсировать сверхчеловечность Кларка…
Но в постели он всегда нежен. Всегда такой… ласковый. Такой… мишка плюшевый. Лысый. У Лекса есть такая игрушка. Плюшевый медведь от кутюр с лысой кожаной башкой. Очень дорогой – и в чем-то очень жестокий подарок. «От школьного друга». Лексу он не нравится. Но он почему-то всё равно его хранит. И будто пародирует порою. Строя из себя белого и пушистого.
Но не сегодня. Не сейчас. Не тогда – когда он засаживает Кларку без подготовки. Не тогда – когда пытается вставить по самые яйца. Не тогда – когда его ладонь будто стремиться сорвать с Кларкового члена крайнюю плоть. Не тогда – когда они оба орут и матерятся. Средь бела дня посреди отцовского поля. Не тогда – когда Кларка почти распирает от горячей струи внутри. Когда у Кларка от оргазма темнеет в глазах.
Как же ему, оказывается, не хватало жесткого секса!
Они лежат прямо на земле. Обессилевшие после секса. Выжатые, как фрукты на лимонад.
А у самых их ног беснуется кукуруза. Клонится к земле. Будто жаждет дотянуться…

[Juliya_Luthor]

09-2

– Ты в последнее время зачастил на поля, – Лекс стоит у кромки поля, окидывая кукурузные заросли безмятежным взглядом.
И не скажешь, что всего десять минут трахался в паре метров отсюда. Что те желтоватые следы на траве – его. Ну, и немного Кларка. Но Кларк-то весь взъерошенный и помятый. А этот будто из салона. Кенту аж завидно.
– Я… Мне… Она мне не нравится, Лекс, – признается он наконец голосом обиженного ребенка.
– Кукуруза? – брови Лекса насмешливо ползут вверх. – Тогда ты не тот штат выбрал, милый.
Кларк тушуется под насмешливым взглядом любовника.
– Ну да, наверное… Ты прав, конечно…
– Ну так сожги ее.
– Что?
Может, он не так расслышал?
– Сожги ее, говорю. С твоими способностями это несложно.
Лекс впервые открыто говорит о его способностях. Видимо, раньше они тоже были… «симптомом».
– Но…
– Я компенсирую твоему отцу материальные потери.
– Ты же знаешь, он не возьмет твоих денег.
– Да куда он денется? – усмехается Лутор. – Мы ж почти родственники теперь.
– Всё равно. Как-то это… кардинально.
– Брось, Кларк. Если тебе правда хочется – вперед.
– Это не похоже на тебя. Откуда такие советы?
– От тебя. После вчерашнего разговора. Ты выбросил мои таблетки. И заставил задуматься. И знаешь, что я надумал? – Кларк не может поверить, что о таких серьезных вещах можно говорить столь… несерьезно. Но Лекс продолжает улыбаться. – Я подумал: может, это и вправду бред. Но какова альтернатива? Если это не реальность – тогда какая она, моя реальность? Подыхать от обезвоживания на диком острове? Скулить в гордом одиночестве, желая сдохнуть поскорее? А, может, я даже и не Лекс Лутор. Миллионер и лысый красавец. Может, я какая-нибудь Хельга из Норвегии? Толстая психопатка, мыкающаяся по психушкам с двенадцати лет… Ну и на кой мне такая реальность? Вот в чем вопрос.
– Ты всё это надумал вчера? – охает Кларк. – Так и знал, что не стоило оставлять тебя одного.
– Нет, это даже хорошо, что оставил. Это дало мне возможность решиться. Перестать бороться с собой. И я понял, я отчетливо понял вчера… – Лекс склоняется к Кларку и доверительно шепчет приятелю на ухо: – Иногда чтобы победить страх – нужно просто ему уступить.
– Уступить? – тупо переспрашивает Кент. Нет, всё-таки не силен он в философии.
– Да, Кларк. Вперед – это не всегда прямо. Я боялся, что это всё может быть лишь плодом моего больного воображения. И этот страх мешал мне увидеть… перспективу. А теперь… Я больше…
– Не желаешь быть Хельгой из Норвегии?
Лекс довольно смеется.
– Нет. Хочу быть Лексом Лутором – любовником Кларка Кента.
– И для этого мне надо сжечь кукурузное поле?
– Не для меня, Кларк. Для себя. Если оно пугает тебя – просто избавься от него. Что толку корчить из себя героя? Для чего? Это просто горстка однолетних растений. Следующей осенью будут другие.
Кларк в сомнении переводит взгляд на поле. И его снова пробирает озноб. Может, правда?..
– Папа расстроится.
– Папе не обязательно знать. Скажем, это был несчастный случай.
– Как с Эджем?
Лекс молча смотрит в зеленые глаза. Но на этот раз не говорит, что всё будет хорошо.
– Да, Кларк. Очередной несчастный случай в нашей жизни.

– Землю присматриваешь, Лекс?
Лекс вздрагивает от неожиданности.
– Добрый вечер, мистер Кент. Просто гуляю. Кларка мать позвала. И он бросил меня одного, – Лекс пытается улыбнуться. Но что-то в мистере Кенте… В общем, есть в нем что-то, от чего сводит зубы. И Лекс интуитивно пытается прикрыться Кларком. Упоминает любовника – будто щит выставляет. Потому что Кларк Кент всегда придет на помощь. И любовник на фоне кукурузы. Чудный вышел бы плакат для предвыборной кампании. – Он скоро вернется.
Вообще-то, не скоро. Кларк в город за бензином побежал. Сказал, надо облить здесь всё. Чтоб уж наверняка. Но Лекс почему-то уверен, что мистеру Кенту знать об этом совсем не обязательно.
– Он-то вернется, – задумчиво чешет в темечке Джонатан. – Да вот – к кому? – и вдруг резко вскидывает левую руку вверх: – Господи, что это?!
Лекс инстинктивно поворачивается. И оседает на землю. С кровавой раной на затылке.
Джонатан со злорадной ухмылкой подбрасывает в правой руке окровавленный булыжник.
– Это ж надо на такой детский трюк купиться. Совсем ты, «Львеночек», видать его воспитанием не занимался.
Камень летит в кусты. А Лекса Джонатан оттаскивает в заросли кукурузы. Весело насвистывая что-то себе под нос.

URL записи

[Juliya_Luthor]

10-1

17.08.2010 в 19:13

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№10.
Глава получилась какой-то курсивной. И маленькой. Ну, сколько смогла…

Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка.
Рейтинг: NC-17
Статус: в процессе
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение и Посвящение все и так помнят.


Странно, что Лекс его не дождался. Обещал ведь. А сам смылся. И трубку не берет. А Кларку, между прочим, моральная поддержка нужна. Не так-то просто сжечь родительское поле. На котором пахал, как проклятый.
Проклятая кровь на тебе, мальчишшшка… Замаранный руки… Замаранная судьба…
Он правда надеется, что огонь положит конец его паранойе. Выжжет ее дотла. А папу он как-нибудь успокоит. Лишь бы сам успокоился… А с отцом потом договорится. На худой конец, у Лекса пару недель поживет.
Врешшшь – не уйдешшшь… Проклятье всегда будет рядом… Куда б ты не пошшшел… С кем бы не был…
Крышка канистры противно скрипит и не хочет сниматься. Заела, хоть ты тресни. Кларк сорвал бы ее к чертовой матери – но он обещал старине Бобу, что вернет его собственность в целости и сохранности. Судя по возрасту этой канистры – она дорога старику как память. Или он надеется загнать ее как антиквариат.
Наконец крышка поддается. Желтые брызги окатывают крайние стебли. Кукуруза будто отшатывается. Подается назад – как живая. Вызывая в мальчишеской душе легкую панику. Маленькое нелогичное чувство. Большого нелогичного страха.
Движения становятся рванные. И какие-то отчаянные. Криптонита бы сейчас. Красного. Для смелости. И динамит – для поля.
Да показалось тебе, показалось. Не обращай внимания. Вот только в тот уголок бензинчика добавь.
Канистры пустеют. Но Кларку почему-то кажется, что мало. Слишком мало. Еще бы. Утопить его к черту. Как рисовые поля в Китае.
Черррт придет за тобой… И ты – не уйдешшшь…
Кларк щурится. В глазах темнеет. А потом вспыхивают сотни огоньков. Дымятся – чадят – тлеют початки. Вот только дым какой-то сероспаржевый. Противный такой. Тянется к Кларку. Будто хочет обнять напоследок.
И забрать с собою.
Кент отшатывается. Теперь уже он отступает. Отшатывается от проклятого огня. Но дым тянется следом. Ползет по земле. Не в небо, нет. В небесах ему места нету.
Нам обоим там места нету…
Подкрадывается шаг за шагом. Кларк ступает – и дым накатывает вперед волною. Ударяет но нервам. Он как живой, мать твою! Остановите его! Кто-нибудь! Прибейте паразита!
Ты уже убил… Ты всех уже убил…
У него паранойя. Точно паранойя. Но в этот раз он поддастся страху. Потому что победить этот страх он просто не может.
Кларк поворачивается и срывается с места. И почему-то теперь – когда поля не видно – оно пугает его еще больше.

[Juliya_Luthor]

10-2

В Крепости Одиночества уютно горит фонарь. Отец что-то тихо насвистывает себе под нос. Кларк раньше не замечал за родителем такой привычки, но у того мастерски выходит. Здорово так.
Как змею приманивает.
Кларк бросается к отцу почти бегом. Ему физически необходима компания. Живая компания. Чтоб папка обнял. Успокоил. Потрепал по головке и сказал, что всё будет путем. Как он в детстве ему обещал.
С тех пор, как он сошелся с Лексом – отношения с отцом разладились. Притупились как-то. Поржавели – как дранка. И сейчас, натыкаясь взглядом на седые пряди – уже седые, уже старик – Кларк вдруг отчетливо понимает – как же всё это время ему не хватало отца! Его сухой скупой похвалы. А ведь всю свою жизнь он жил так – чтобы папа гордился. Чтоб сказал: «Молодец, сынок». Чтоб признал его – сыном…
Чтобы в один прекрасный день променять одобрение Джонатана Кента на член Лекса Лутора.
Не то, чтобы такой уж плохой обмен… Но он соскучился по отцовской похвале. Он снова хочет услышать это его «сынок». И желательно прямо сейчас. А то после того, как папа увидит сгоревшее поле – до очередного «сынка» Кларк рискует не дожить.
Поэтому вместо дома Кларк идет в амбар. Поговорить. Помочь. Ну, и чтоб сразу тушить не кинулся, ага. А то там пока, по его расчетам, только края обгорели.
– Чем помочь, па?
Свист обрывается. Джонатан разворачивается. Медленно. Неторопливо. Устал, наверно. Пилу точить. Чего это он вздумал на ночь глядя?
– А вот и ты. Сынок. Славно-то как получилось. А я тебя позвать хотел…
С отцом что-то не так. В нем что-то не то… Кларк пристальней всматривается в родные черты. Будто хочет прочитать по отцовским морщинкам… А что – и сам не знает.
– Пап…
Джонатан вдруг усмехается. Как-то зло. И устало. Обреченно почти.
– Подай-ка, сынок, мне тот ящичек. Я из него иструментик один достану. Только недавно о нем узнал. Эх, был бы он у меня раньше! На пару месяцев раньше…
Кларк хмурится. И сам не замечает, что начинает нервно кусать губы. И жадного взгляда отца – не замечает тоже. Ох, этот ротик-баловник!
Парнишка подает отцу металлический ящик не глядя. Отводит в сторону глаза, чтоб случайно не натолкнуться взглядом на чертову пилу. Да и с отцом встречаться взглядом желание почему-то пропало.
А в следующую секунду его скручивает, сгибает спиралью зеленая боль. И он наконец-то встречается взглядом с…
С кем?
«Джонатан» довольно потирает криптонитовую печатку.
– Ты кое-что мне должен, мальчик мой. И, думаю, на этот раз ты мне не откажешь.

URL записи

[Juliya_Luthor]

11-1

19.08.2010 в 02:13

Пишет  dora_night_ru:

Третий шанс_Клекс_№11.
Название: Третий шанс
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк и Морган рядом бегает…
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Жанр: хоррор (давно мечтала), экшен, ангст, hurt/comfort и уже мой любимый – AU, а отсюда – ООС Кларка. Ах да, еще deathfic – как выяснилось.
Рейтинг: NC-17
Статус: закончен
Саммари: у них остался последний шанс… Для кого-то – самый последний.

Предупреждение и Посвящение все и так помнят.


Кажется у криптонита появилась новая особенность: Кларк не может оторвать от него глаз. Буравит его взглядом. Расплавить – не расплавить? Принять решение ему мешает рука, на которую этот чертов камешек надет. Отцовская рука. На которой криптонит смотрится… неуместно. Инородно как-то. Несочетаемо.
– Что, малыш, присмирел?
Самое странное – в голосе совсем нет злорадства. Усталость только. И обреченность. Вот только – кого из нас и на что ты обрек?
Морган.
– Ты-ы-ы…
Кларк просто не может. Он еще не готов признать в своем отце – мафиозного выродка. Да разве к такому вообще можно быть готовым?
– Да я это, я. Знал бы ты, как я рад тебя видеть. А еще больше рад – что могу тебя, ну к примеру, пощупать.
Мозолистые пальцы щипают за щечку. Вроде слегка, но ощущение такое – будто наподдали хуком слева. Чертов криптонит. И проклятый Эдж.
И проклятый ты. Эджем проклятый ты.
Ну вот и определились с ролями.
– И что… о-о-о… теперь?
– За тобою должок. Мальчик мой.
– Я… нет… не твой… я не твой…
– Что не мой – я уже догадался.
Как странно падает свет: на мгновенье Кларку кажется, что Эджу больно. Физически больно. Да нет, это просто игра. Игра света. И всё, что было между старым матерым волком и на пару месяцев взбесившимся волчонком – тоже только игра. В которую они заигрались.
– Думаешь, как я узнал о силе маленьких зелененьких осколков? – губы Эджа расплываются в усмешке. Нехотя как-то расплываются. – Генетическая память – отличная штука. Кстати, у твоего папаши сильные гены. Не то что мои. Прокуренные. Пропитые. На хер ненужные никому.
– Что… с ним…
Кларк буквально выталкивает из себя слова, пытаясь сложить их в фразы. Силы уходят. Это как выжать мокрую губку. Чертов криптонит выжимает его, будто сквозь мясорубку пропускает. Зеленый криптонит и Морган Эдж.
Убийственное сочетание.
– Па… па…
– Хотел бы я быть твоим папой, Кэл. Было время, когда я твоей собакой быть был готов. Теперь-то я могу в этом признаться. К черту условности. Маски долой. Попробуем быть честными друг с другом.
Эдж вдруг наклоняется к Кларку близко-близко и тихо шепчет на ухо… отцовским голосом:
– Знаешь, а ведь я скучал по тебе. Пожалуй, ты единственный человек в моей жизни, по которому я скучал. Хотя постой – ты ж не человек, – Морган отодвигается. Стремительно и резко. – Вот черт, всё время забываю об этой досадной мелочи. Ирония судьбы. Точней, ее издевка. Ведь будь ты человеком – я б тебя удержал. Но полюбил бы я тебя-человека – вот в чем вопрос. Кстати, как думаешь, а твой дружок – он полюбил бы тебя… будь ты человеком?
Из горла Кларка вырывается сиплый стон. Всё тело будто судорогой свело. Противный пот так и норовит скатиться в глазницы. И нет сил даже чтоб утереться. До философии ли ему сейчас? Нет, этот предмет точно никогда не будет его любимым.
– Не хочешь болтать? Ну и ладно. Ну и фиг с тобою. Да и чего его время тратить? Всё равно без красного криптонита ты скучный. И как тебя луторовский щенок терпел?
Эдж подымается. Отступает на пару шагов. Любуется трофеем. И понимает, что триумфа на душе нет. Маленький гаденыш и здесь ему подгадил.
– Знаешь, я думал мне полегчает, – ворчит Эдж. Так по-джонатановски ворчит. Кларку хочется заткнуть уши – лишь бы не слышать сейчас отцовского голоса. Вот только сил осталось – лишь на дыхание. – Нет, правда. Думал: увижу тебя скрюченного у своих ног – и сразу попустит. Не помогает. Даже то, что ты трахнулся с этим щенком почти у меня на глазах… Не помогло, мать его!
Кларк в ужасе распахивает глаза. От этих слов на него накатывает почти мистический транс.
– Куку… ку…
– Да я давно из-за тебя ку-ку, – раздраженно махает рукою Эдж.
– Ку… ку… ру… за-а-а…
– А причем здесь кукуруза? – теряется Морган.
– Ты… нас… через нее?
– Вообще-то через твою подзорную трубу, мой маленький вуайерист. Но твоя фантазия – снимаю шляпу. Впрочем, фантазия у тебя всегда была будь здоров.
Эдж вдруг умолкает. И напряженно замирает.
– Знаешь, шляпы у меня нет. Но я могу снять штаны. В честь твоей фантазии, – отцовская рука нервно теребит ременную пряжку. – Ты еще не растерял свою фантазию, Кэл?
Кларк дергается и инстинктивно пытается отползти. Выходит так себе. Он просто елозит по земляному полу. Пока Эдж расстегивает пряжку.
– Па…
– Ну да, понимаю. Я б со своим стариком тоже не стал. Но ты не зацикливайся на внешнем. Ты зри в корень, так сказать.
И снимает штаны.
Из Кларка будто последний воздух выбивает. Даже в порах ничего не осталось. А всё, что осталось – просто закрыть глаза. О да, это просто. Не слушать – сложнее.
– Да ладно тебе, Кэл. Разве вы с папкой никогда не принимали вместе душ? Ну помнишь, как вы вместе споласкивались из бочки с дождевой водой после работы в поле? А как в детстве любил, чтоб папа потер тебе спинку? – Эдж снова присаживается рядом. Голос его становится хриплым. Наждачным. Возбужденным. – А помнишь, как однажды в грозу залез к родителям в постель? Проснулся утром… Мамы нет… А у папы такой любопытный бугорок в штанах торчит? И ты полез его потрогать…
Кларк испуганно распахивает глаза. Ну да, всё это он помнит. И грозу. И папин запах на подушке. И член… Розоватый и набухший…
Как сейчас – когда он практически уткнулся ему в подбородок. Почти полностью эрогированный член. Его почти родного отца.
– Не…
Нет. Не надо. Не хочу. Не делай этого. Не делай этого с нами. Не…
– Не помнишь? Ну же, Кэл, напряги шестеренки! Не настолько ты был маленьким, чтоб всё забыть. Вот папа твой, к примеру, помнит. До сих пор терзается по этому поводу: уж не потому ли сын геем стал, а? Вдруг это его голая пиписька так на тебя повлияла? Только знаешь, что я тебе скажу: нельзя так долго помнить о том – что тебя не волнует, – Морган слегка качнулся Кларку на встречу. Оставляя у него на щеке влажный след отцовской смазки. – А тебя? Тебя волнуют эти воспоминания? Хочешь еще раз потрогать этот член?
Кларк судорожно стискивает челюсти, пытаясь удержать рвотный порыв. Еще пара таких фраз – и он захлебнется собственной блевотиной.
– Ну не делай такой мученический вид! Ты же всегда любил жесткий секс!
– Секс… – покорно соглашается Кларк. – Но не тебя…

[Juliya_Luthor]

11-2

Свет снова падает на отцовское лицо как-то не так. Как-то странно. Как-то страдальчески.
– Я это уже понял, – и тянется к Кларковой руке.
Морган – это Морган, Морган, Морган, мать твою! Это не его отец! – берет обеими руками сведенною судорогою ладошку Кларка. Ласково гладит пальчики. Он сейчас так четко помнит, какими эти пальчики были в детстве. С во-о-о-от такусенькими ноготочками! Такая милая ладошка. Такая чудная ручонка. А сейчас они напоминают руки того мертвеца, на которого они со стариной Райфелом случайно натолкнулись, когда закапывали одного придурка-бухгалтера. И эти ужасные, набухшие зеленью вены. Что ж он так со своим мальчиком?
– Кэл, малыш. Я не хотел делать тебе больно. Ты первый начал. Связался с Луторами. А ведь Луторы до добра никогда не доводят. И папа твой со мной в этом вопросе полностью солидарен. А ты вцепился в него, как банный клещ. Ну что ты, дурочок? Ну зачем ты так… с нами…
– Нас… нет.
Ах так! Не хочешь по-хорошему?
– Значит, твой Лутор тоже сдохнет.
– Где… Что… ты… он…
– Валяется на твоем любимом кукурузном поле. Я решил, что там ты точно искать не станешь.
У Кларка панически расширяются зрачки. Одни черные кружки, а глаз нету. Черные – как его отчаяние.
– Но ты сможешь его забрать, – продолжает тем временем Эдж. – Верни мне должок. И можешь сходить попрощаться. Мы скажем ему, что больше в его услугах не нуждаемся, да? И пошлем его к черту, правда? А потом счастливо заживем втроем. Твоя мама останется с нами как гарантия. Порука твоей верности. Мне. Ну же, Кларк, сделай папочке приятное…
Эдж настойчиво тянет руку Кларка к своему члену. Пытается ласкать себя Кларковой ладонью.
– Ну, сожми чуток…
– Поле, – от страха Кларку даже удается сказать всё слово целиком.
– Потом, – у Моргана уже сбивается дыхание. – Вот кончу – и сразу. Вместе пойдем. Могу даже перед ним извиниться, хочешь? Приласкай меня…
– Поле… горит…
Это Эдж горит. Плавится от одних только пальцев своего мальчика. От этой школьной ручной забавы. Если б еще язычок!
– ГОРИТ!!!
Кларк срывает себе горло. Этим последним отчаянным криком. Выплескивая в нем всю боль. Весь страх. Весь ужас. Кукуруза? Кукуруза – это фигня. Если он собственноручно спалил своего парня… А вешаться – это достаточно больно?
– Что?
От крика Эдж ослабляет хватку. И юношеская рука безвольно выскальзывает из его ладони и падает на пол.
– Как горит? Мое поле?
Он сам не знает, кто в нем сейчас говорит: Морган-кукурузный мертвец или Джонатан-фермер. Но обе его сущности на секунду задыхаются от страха.
– Поле… Поле мое… Кукурузка… Все, что от меня осталось… – твердит он, как заведенный. И прям так, без штанов, кидается из сарая.
Чтоб в ужасе замереть на пороге. Сумерки уже закрасились ночными чернилами. На соседских полях сейчас темень – хоть глаз выколи. И только его – полыхает огненным заревом.
– Поле! Мое поле! – хнычет он. А где-то в глубине ему вторит Кент. – Весь урожай… Ве… ве… в-в-в…
Он вдруг хватается за сердце и оседает на пол. Пробует зацепиться рукою за косяк – но пальцы слабеют с каждой минутой. И он даже рад темноте в глазах – так он не видит погибели трудов всей своей жизни.

Когда Эдж отходит – действие криптонита начинает слабеть. Не совсем, но достаточно, чтоб Кларк отполз в дальний угол. Каждое движение отзывается тупой болью во всем теле – уж лучше б Эдж его трахнул! – но у Кларка есть стимул. У Кларка чертовски отличный стимул. Вот только подтянется еще чуть-чуть…
Из амбара он выбирается через заднее окно. И тут же кидается к полю. Сейчас кукуруза его не пугает. Не пугает тлеющая на нем одежда. Больше не пугают кукурузные стоны. И едкий дым.
Пугает время. Упущенное время. Быть может – упущенное навсегда.
– Лекс! Ле-е-екс!!! ЛЕКС, МАТЬ ЖЕ Ж ТВОЮ!
Связки огнем горят. Как горит это чертово поле. Слишком большое, чтоб изможденный криптонитом Кларк успел его оббежать. Слишком горящее – чтоб раненый Лекс сумел выбраться.
– Лекс, – рыдает Кларк, путаясь в горящих стеблях. – Ну, милый! Родной мой… Единственный… Ну пожалуйста! О Господи! Ну, любимый! Ну… Господи! Господи! Господи! НЕ-Е-ЕТ! Не бросай меня! Не так! Не сейчас! Никогда… Ты мне обещал! Ле-е-екс… Боже, за что? Не надо, Господи! Лекс!
Он потерялся в этом дыму. Угорел в этом чаду. В беспросветном чаду своего горя. Не надо, Господи. Он сам ответит. За всё ответит. Только верни. Как когда-то вернул. Верни мне его!
Или забери меня с ним…
Слезы и дым. Отчаяние и боль. Слепящий огонь и слепая темнота ночи. Что из этого заставляет тебя ходить кругами? Что мешает выйти с поля? Что держит здесь… Надежда? Да ты охренел, парень! Какая надежда? На что? Сгорела твоя надежда живьем. Только гриль от нее остался. Ты уступил страху – и он тебя убил. Сдохни же ты наконец.
Кларк спотыкается о стебель. И вываливается на дорогу. Еще секунду назад ему казалось, что это поле бесконечно. Бескрайнее горящее болото. А теперь он валяется в дорожной пыли. А за спиной догорает… надежда…
– Ле-е-екс…
– Хватит выть, идиот! Ты из-за своего ора не хрена не слышишь. Битых полчаса зову. Ползаю тут по кромке. А у меня сотрясение, между прочим. Мне двигаться нельзя! Мне надо лечь. Отдохнуть. Выпить Цзюнь-шань Инь-чжэнь. Это чай такой, не сверкай глазами! И поставь меня на землю! Ты мне ребра слома-ай! А-а-а…

***
Лайза поставила муку на место, захлопнула дверцу шкафчика и ногой сдвинула мышеловку подальше к стене. С тех пор, как старый кот пропал, нового они так и не завели: дочка не разрешает. При виде принесенного отцом котенка разревелась до истерики. Полгода прошло, а она всё бродит вечерами по окрестностям, кота зовет.
Лайза досадливо вздыхает. Кот, конечно, хороший был, спору нет. Знатный котяра. При нем на мышеловки тратиться не приходилось. Но это не повод шляться черт знает где, расстраивать беременную мать. Забредет еще на соседское поле, не дай бог! При воспоминании о кентовом пожарище женщину аж передернуло. И переменчивое материнское сердце тут же простило дочке все обиды. Лишь с ней ничего не случилось!
– Фил! Дорогой, ты Энжи не видел?
– Да она у Крайсов. Мальчишек небось обсуждают. А ты вернись-ка лучше в дом. Нечего тебе, женушка, в твоем положении на солнцепеке стоять.
– А ты?
– И я сейчас подойду. Обедать ведь пора, – Фил хитро прищурился.
– Да готово всё, готово. Тебя только жду. И Крайсам сейчас позвоню – пусть Энжи тоже идет.
Дочь обещает вернуться через полчаса. Ну, глядишь, через пару часов и впрямь будет дома. Повеселевшая Лайза возвращается на кухню, что-то весело насвистывая под нос.
– Садись давай. А то сам всё съем.
– Да ладно. Мужчина должен хорошо питаться.
– Женщины в положении тоже.
Фил окидывает округлившуюся фигурку жены довольным взглядом. На второго ребенка он уж и не надеялся. Лайза тоже довольно щурится. Доставлять мужу радость – разве не в этом женская доля?
Рука инстинктивно опускается на живот. Легонько поглаживает.
– Знаешь, Фил, мне кажется, на этот раз будет мальчик.
– Да я и девочке рад. Ты же знаешь, – смущенно кряхтит Фил. Но снова косится на Лайзин живот.
– Мальчик, мальчик, – уверенно кивает головой жена. И тянется за медом. – Я, кстати, тут подумала: давай назовем его Морганом? – просит она вдруг, запивая чаем кукурузную лепешку.

URL записи

КОНЕЦ