Фандом "Тайны Смоллвиля"

[Juliya_Luthor]

Спи, моя радость, усни!

25.11.2010 в 21:26

Пишет  dora_night_ru:

С днем рождения, Daka-El!

С днём рожденья тебя поздравляю!
Здоровья, радости желаю,
И чтоб жила ты много лет
Без слёз, без горести, без бед!

Подарок, может, вышел не совсем праздничный, но я старалась

Название: Спи, моя радость, усни!
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-17
Жанр: драбл, агнст, BDSM, юмор (точней, его попытка)
Предупреждения: ООС Джонатана (да и Кларка заодно), ненормативная лексика, сексуальные извращения, насилие/жестокость.
Саммари: чем Черт не шутит – пока Бог спит!


До этого момента Джонатан был твердо уверен, что у него всё в порядке. Ну, в смысле по жизни. Жена там хорошая, сын отличный, работа в радость. Здоровьем опять же Бог не обидел. Правда, на счет последнего теперь возникли некоторые сомнения…
– Как там ваша бессонница, Джонатан? – взгляд местного аптекаря, мистера Файни, выражал лишь профессиональное сочувствие, но Джонатану почему-то стало не по себе. Чуйка сработала видимо.
– А что?.. Кхм. Да не жалуюсь вроде… – промямлил Джонатан.
– Ну как же? – седые брови Файни медленно, как бы нехотя, поползли вверх. – Кларк же для вас вторую неделю снотворное покупает!
Джонатан так и замер с открытым ртом. А потом резко развернулся и бросился со всех ног домой.

За ужином Джонатан напряженно следит за сыном. Отличным сыном. Честным сыном. Так заботящимся о его здоровье. Смотрит из-под полуприкрытых век, с какой готовностью сынуля бросается помогать Марте с ужином. Накрыть там стол. Расставить тарелки. Супницу принести. Хорошенько посолив перед этим ее содержимое. Вот только солью ли?
У супа обычный вкус. Точнее нет. У супа привкус последних двух недель. Что-то сладковато-приторное – как улыбка Кларка сейчас.
– Как дела в школе, сынок? Что там с тренировками?
Джонатан спрашивает автоматически, по привычке. И даже особо не вслушивается в ответ. Некогда ему вслушиваться, он думу думает. На кой сыну понадобилось их с Мартой усыплять? Чего это он с ними сонными делает?
Некстати вспомнилась сказка о Спящей Красавице. Это только в детском варианте с цензурой Принц ограничился одним поцелуем. А в реальности ж наверняка еще и полапал. Вот Джонатан бы на месте Принца… Или на месте Кларка… Эх, даже жаль, что на сына наркотики не действуют. И все эти снотворные тоже. А то б он провел эксперимент. Научил сына… чему хорошему… Чтоб чем полезным занялся, вместо того, чтоб родителей травить втихомолку.
Ужин пролетает незаметно. Суп, между прочим, тоже «пролетает». В горшок с фиалкой – пока сын бегает за перцем, а Марта поднимает оброненную Джонатаном ложку.
Потом жена моет посуду. Сынок делает уроки. А Джонатан делает вид, что смотрит телик. Семейная идиллия, ёпт! Разбавленная клофелином.

Старший Кент чувствует себя индейцем, когда в полночь крадется за собственным сыном в амбар. И полным идиотом, угу. А что как сынок включит сейчас суперскорость – и поминай как звали? Ну и толку тогда было огород городить? Стоило бы просто спросить напрямую…
Но Кларк идет ровным шагом. Острожным размеренным шагом. Даже как-то нерешительно, нехотя что ли. Тянет ногу за ногу, шаркает, как старикан Шелби. А перед дверями своей Крепости и вовсе замирает. Прислоняется лбом к деревянной двери и что-то бормочет под нос. Молится он там или как?
Потом Кларк решительно распахивает двери и буквально врывается в собственный амбар. И выглядит при этом как спартанец из того фильма, на который его в прошлом году таскала Марта. Ну брутальный такой мужик в красном плаще. Он еще с гомиками боролся – Джонатан это хорошо запомнил.
Такие перепады в настроении сына почему-то настораживают. В какие игры он игранет? И с кем?
– Какие мы сегодня взъерошенные, – злорадный голосок Лайонелловского щенка вливается в уши Джонатана обжигающей патокой.
А этот тут откуда? В такое время? В его амбаре? С его сыном? Заранее усыпившем родителей… Это чем же они тут занимаются?!
– Тебе больше не удастся меня шантажировать, Лекс! И мне плевать, если ты выгонишь Лану из «Тейлона»! Даже если ты нас выставишь с фермы…
Стоп-стоп-стоп, минуточку, други мои! На счет Ланы Джо, может, и согласен, а вот второй пункт тут явно требует корректировки. Чё ж так сразу рубать-то с плеча, сынок? Ты погоди, успокойся. И называть «шантажистом» этого милого парня, который так помог им с фермой – это ты, сынок, зря. Хороший ведь человек…
– А я плевал на твою демагогию, Кларк. Поэтому хватит холодить воздух пустыми угрозами. Лучше согрей меня.
– Я больше не стану…
– На колени.
Чего?! Джонатан аж поперхнулся от возмущения. Да Кенты никогда и не перед кем не становились на колени, сэр! Никогда и не перед кем! Ясно вам?!
– Лекс, – а вот в голосе Кларка вдруг звучит неуверенность, – пожалуйста…
– Ползи сюда, моя маленькая шлюшка. И порадуй папочку минетом.
Минетом?! Давиться воздухом Джонатану уже надоедает, но чем еще тут давиться? Разве что собственной сорочкой. Его сын? Лутору?! У которого закладные на дом… Ну ладно, минет, сынок, можешь сделать. Но на колени становиться не смей! Никогда и не перед кем. В конце концов, можно ж и лежа…
– Я больше… Нет! Не хочу!
– Кого волнуют тут твои желания? Просто делай, что велено.
– Я сказал – нет!
На несколько секунд западает тишина. А потом из амбара доносят приглушенные звуки борьбы. Пару ударов сердца Джонатан мнется в нерешительности, а потом всё же подкрадывается поближе и приникает правым глазом к щелке в стене. Ну вот и не зря он паклю экономил, пригодились щелочки-то, а! А Марта ему: заделай да заделай! Ну и что б он делал сейчас?
А вот на лампочках он экономил зря. Завтра же все до единой на более яркие поменяет, а то мало того, что из пяти ламп только две горят, так и те – тусклые какие-то. Ни фига ж не видно! Вот как он может сыну помочь, если ему не удается даже разглядеть толком нужна ли там помощь? Или Лекс сам уж управился…
Кларк тем временем кидается вон из амбара. Но младший Лутор перехватывает его почти у самых дверей и оттаскивает подальше. Толкает вроде совсем не сильно, но Кларк всё равно падает на пол. Вскакивает, кидается пару раз из стороны в сторону, но, видимо, поняв, что провести Лекса не удастся – замирает в нерешительности.
Они стоят боком, предоставляя Джонатану прекрасный ракурс для наблюдений. Дрожащий от напряжения Кларк – и вольготно-расслабленный Лекс. Снисходительно-расслабленный даже. А потом луторовский щенок с язвительной усмешкой начинает расстегивать рубашку. Одна пуговка. Вторая. Третья… Черт, да сколько можно, парень? Джонатану тут целую ночь сидеть что ли?
Наконец, одежка от Армани летит куда-то вбок. За нею отправляется ремень. И в ночной тишине оглушительно вжикает молния брюк.
Кларк вдруг по-девчоночьи взвизгивает и он кидается вбок, отчаянно пытаясь проскочить к двери. Только не успевает. Неприятно, наверно, быть загнанным в угол в собственной «крепости», которая по идее должна бы выдержать любую осаду. Кроме луторовской.
Лекс опять успевает его перехватить. Железной хваткой впивается в запястье.
– Ну всё – размялись и хватит. Давай за дело.
Кларк бледнеет, почти сливаясь цветом лица с застиранной футболкой. Пытается вывернуться, совсем неудачно подставляя вторую руку для удобного захвата. Лекс швыряет его к столбу. Прижимается сам. И заводит руки пленника над головою.
Отчего сын не вырывается? Точней, не так. Вырываться-то он вырывается, но как-то неубедительно. Вон, даже Джонатана не убедил, а уж Лекса-то и подавно. Отчего Кларк не применит свои силы? Боится перестараться? Прибить Лутора ненароком? Или боится, что и впрямь получится вырваться?
Тем временем Лекс задирает на Кларке футболку и туго стягивает ею мальчишечьи запястья.
– Выродок! Луторовский ублюдок! – начинает вдруг истерить Кларк. – Больной извращенец!
Лекс на секунду замирает. Серые глаза опасно щурятся.
– Больной? Я – больной? О, нет! Я был здоров, уверяю тебя! А вот что за выродок и ублюдок ты – если позволил поджарить лучшему другу его здоровые мозги?!
Из Кларка будто враз вышибают весь воздух. И на глаза вдруг наворачиваются слезы. Ну точно, кривится Джонатан, у парня истерика. Знаем, проходили с Мартой.
Пользуясь отсутствием всякого сопротивления Лекс сдирает с приятеля джинсы. За руки подвешивает дружка на крюк для фонаря. Фонарями Кеты уже лет пятьдесят не пользуются, но как частенько приговаривает Джонатан: у хорошего хозяина в хозяйстве всё пригодится. Особенно часто он это говорит, когда Марта просит модернизировать ферму или перебрать какой хлам. В ответ жена лишь хмурит рыжие бровки и укоризненно качает головой, явно не соглашаясь с мужем. А вот Лекс сейчас, кажется, полностью согласен со старшим Кентом.
С болтающегося над полом Кларка решительно сдергиваются трусы. И запихиваются ему в рот. Ну, Джонатан искренне надеется, что Марта недавно их стирала.
А Лекс тем временем тянется за лопатой. И пристраивает черенок к отверстию Кларка. Джонатан потрясенно крякает и невольно поджимает попку. Это ж, наверно, до фига как больно! Ну и сука же ты, Лутор!
Меж тем головка черенка уже втиснута внутрь. Кларк извивается и стонет. Лекс тоже стонет, оглаживая себя одной рукой. Джонатан оглаживает себя молча. Кларк дергается и трясется на крюке, пока лопата дергается и трясется в нем. А Лекса трясет от желания. Это уже невооруженным взглядом видно.
Поэтому лопата летит в сторону, а не успевший опомниться Кларк насаживается на Лексов член одним точным движением.
Соитие выходит диким и злым. Жутким, как первобытное зло. Лекс напоминает сейчас индейского шамана. Его лысой башке не хватает лишь какого-нибудь шаманского фетиша. Кроваво-алого шаманского фетиша. Впрочем, крови там и так хватает. Она змеится по Кларковым ногам. И сам он извивается змеей. Эх, видели бы эту картину долбанутые кавачи! Кажется, что тела парней вот-вот закрутятся друг вокруг друга огненными спиралями. Горячими жгутами страсти. Дикой и злой. Но абсолютно честной – сейчас.
Лгут люди – но не их тела. Их тела сейчас орут друг на друга. Орут дико и зло. Но так охренительно честно. Орут о ненависти. И желании. Диком желании. Желании обоюдном.
Потому что у Кларка давно стоит. И даже кончает он первым.
А Джонатан изливается последним. Ну, как и положено доброму гостеприимному хозяину…

Старший Кент уходит в дом раньше, чем к сыну и луторовскому мальчишке возвращается способность связно говорить. С него довольно на сегодня развлечений. Пусть дальше сами – как хотят.
А как они хотят?
– Это было в последний раз. Я не шучу, Кларк.
– Ты ж сам говорил, что карточный долг – это святое.
Лекс возмущенно вскидывает брови.
– По-твоему, мы с тобой тут сейчас «святым делом» занимались? Почти под носом у твоих родителей…
– Ну, я ж не виноват, что в замке Лайонелл гостит.
– Дело не в них! Твои игры в ублюдка…
– Прости! – Кларк покаянно жмется к телу любовника. Пытаясь согреть (в амбаре и впрямь прохладно, камин тут что ли пристороить?), а заодно вымолить прощенье. – Прости! Я не хотел! Оно само… Но это не к тебе относилось, ты не подумай! Что ты! Это у Ланы в книжке так было написано… Ну, про маркиза одного… Мне показалось, что оно в тему – вот я и ляпнул, не подумав. Прости, родной, прости, – губы Кларка истово покрывают поцелуями лысую макушку, за ушком спускаются на шею.
– Кла-а-арк, – протяжно стонет Лекс. – Не отлынива-ай… от разговора… а-а-ах! Ты обещал, что больше никаких игр. Кларк! – Лекс решительно отпихивает снова заведенного любовника подальше. – Я начинаю тебя бояться. Ну что с тобой? К чему всё это? Может… И вправду… есть у меня один специалист на примете…
– К черту твоих мозгоправов! Я и так знаю, что они скажут! Что я чувствую себя виноватым за все те разы, когда из-за меня ты подвергался опасности. А из-за моего гипертрофированного чувства ответственности такая вина требует физической сублимации.
– Ты виноват… не настолько, – Лекс оглядывается на окровавленный лопатный черенок.
– Мне лучше знать, насколько я виноват! Хватит решать за меня, что я чувствую, а чего нет. Для этого у меня есть отец и Хлоя.
– Но, может… Ты молиться не пробовал?
От враз загоревшихся азартом Кларковых глаз Лексу тотчас же становится дурно. И не зря:
– Точно! В следующий раз сыграем в Инквизицию!

За завтраком Джонатан молчалив и задумчив. Кларк тоже не торопится делиться с Мартой своими «кроличьими снами». Так что завтракают Кенты в тишине. Вот и хорошо, от дум ничего не отвлекает.
– Надо бы огород вскопать, – замечает Марта, разливая кофе по чашкам.
Это лопатой что ли? Джонатана с Кларком синхронно передергивает. Джо мрачно косится на сына. Пожалуй, стоит сменить черенок у лопаты. Да и на вилах заодно. На всякий случай…
Эх, где ж денег набраться? У Лайонелла что ли попросить? Обсудив с ним заодно… некоторые методы культивации и фрезерования. По-кентовски…

URL записи

С наступающим!

29.11.2010 в 23:02

Пишет  dora_night_ru:

С наступающим!
Блин, у мерлиновского фандома уже вовсю новогодние фесты рулят. А у нас всё осенние депрессии. Непорядок! Пора исправляться…

URL записи

А что вы хотите на Новый год?

30.11.2010 в 18:09

Пишет  dora_night_ru:

А что вы хотите на Новый год?


URL записи

Правильная девочка

01.12.2010 в 18:58

Пишет  dora_night_ru:

Я написала гет... Как я могла?!
Пишет  vera-nic:

30.11.2010 в 19:25

Дора, тебе придется за компанию написать маааленький гет.. выбирай пейринг..

URL комментария

Ну, если вы настаиваете

Название: Правильная девочка
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Хлоя/Кларк и Хлоя/Оливер
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: G (более высокорейтинговый гет у меня не выходит)
Размер: мини (совсем-совсем)
Жанр: драбл, агнст, драма, deathfic
Саммари: Хлоя Салливан – правильная девочка…


Хлоя Салливан – правильная девочка. Вот только любит она неправильных мальчиков. Впрочем, это отличительная черта всех правильных девочек – любить неправильных мальчиков. И исправлять их своей правильной любовью.
Поэтому когда Кларк говорит, что они не могут быть вместе, потому что он любит Лекса – Хлоя начинает исправлять. Кларка. Как истинный репортер она выискивает всю подноготную Луторов. Буквально выворачивает Лекса наизнанку. И таки доказывает Кларку, что они с Лексом не пара. Лекс слишком неправильный.
Вот только Кларк почему-то совсем не благодарен ей за это – и так и не возвращается к ней.
Но Хлоя Салливан – правильная девочка. А правильные девочки всегда плачут из-за неправильных мальчиков… день-другой… а потом находят себе новых. И Хлоя находит Оливера.
Оливер Квин – неправильный мальчик. Очень богатый и очень неправильный. Им очень хорошо вместе. Они как два кусочка паззла… с разных сторон картинки. А между ними – опять Лекс Лутор. И это уже совершенно неправильно.
Хлоя любит неправильных мальчиков – но она не выносит неправильные вещи. А когда любимый мальчик во сне зовет другого мальчика – это неправильная вещь. Которую необходимо исправить. На этот раз – кардинально.
Поэтому Хлоя считает, что поступила правильно – когда взрывает неправильного Лекса. А еще Хлоя считает, что Оливер поступил правильно – когда взял вину на себя.
Вот только это навсегда становится между ними. И давит, душит, гнобит… И это неправильно. Это надо исправить.
Поэтому Хлоя сдается Рику Флэггу в обмен на Олли. В обмен на свою вину. В обмен на свое прощение.
Ведь Хлоя Салливан – правильная девочка…

URL записи

Подарок мне, любимой...

03.12.2010 в 11:19

Пишет  dora_night_ru:

Подарок мне, любимой...

01.12.2010 в 00:41

Пишет  vera-nic:

Подарок для dora_night_ru
идея была честно сперта у Доры, ей же и дарится моя версия забавного слайд-шоу, которое я подсмотрела в ее дневе.. ))

Продолжаем готовиться к Новому году...

03.12.2010 в 15:30

Пишет  dora_night_ru:

Продолжаем готовиться к Новому году...


URL записи

Исключительно в воспитательных целях, сынок

06.12.2010 в 01:42

Пишет  dora_night_ru:

Я тут 10-ю серию посмотрела...
Джули, ты просила свиснуть, как посмотрю. Я свистеть не умею - так что лови, что умею. А я пошла спать, мне вставать завтра рано. Не обижайся, лады?

Название: Исключительно в воспитательных целях, сынок
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Лайонелл/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-17
Жанр: missing scene, adult, PWP, домашняя дисциплина, ангст, драма
Предупреждение: нецензурная лексика, изнасилование, насилие/жестокость.
Саммари: пропущенная сцена из 10-й серии 10-го сезона
Посвящение: для  Juliya_Luthor, у которой «после сегодняшней серии вынесло мозг на тему Лайонелл/Кларк».


Кларк ежится в зеленых лучах. Криптонитовое излучение разъедает кожу.
А взгляд Лайонелла разъедает душу.
– По правде, единственным пленником здесь всё это время был лишь я…
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Лайонелл не собирается умирать. По крайне мере, здесь и сейчас. Но в этот миг вся его жизнь действительно мелькает перед глазами зеленым калейдоскопом. Окровавленное тело Лекса… Отвергнутая Тесс… Заросшая лебедою могила жены… И всё это ради… кого?
– Это всё, что у меня было – переживать за тебя…
Он собственными руками разрушил собственную жизнь. А сегодня растоптал осколки. Когда отправил на казнь родную дочь – последнее родное существо на этой планете. Он надеялся, что оттолкнув ее, сумеет уберечь. Не вышло. Тогда он понадеялся, что если она его возненавидит – луторовские инстинкты самосохранения уберегут его от чувства вины, притупят боль утраты. Не вышло. Хоть он и твердил ей, что так, мол, легче. Но не хрена подобного! Убивать родных детей – это всегда тяжело…
Поэтому сейчас ему тяжело убивать Кларка.
Поэтому он и пытается убедить себя, что:
– Ни один настоящий Лутор не позволил бы мне прожить так долго…
Убедить себя, что изувеченный мальчишка перед ним – кто-то чужой. Почти посторонний. Кто-то… кого не жалко…
Ремень со свистом рассекает воздух. Впивается в кожу. Опаляет огнем. И очередная рана набухает болью. Жжет и пульсирует. Будто под кожу загнали колючую змею и при малейшем движении – даже просто дыхании – она шевелится, терзая изнутри. Поэтому Кларк старается даже не дышать. И уж конечно не двигаться.
Поэтому и пропускает момент, когда вместо очередного удара, на него опускается рука. Тело инстинктивно дергается… И успокаивается. Это же просто рука. После обжигающего ремня, терзающего ремня, раздирающего ремня – это почти ласка. Почти нежность. Почти хорошо…
Ровно до того момента, как рука сдергивает с него брюки.
Прикрытые от боли глаза резко распахиваются. И натыкаются на насмешливый серый прищур.
– Да, для разговора отца с сыном уже поздно. Перейдем на новую ступень отношений?
Лайонелл отбрасывает брюки в сторону. Ну а трусов Кларк Лутор не носит как данность: Кларк Кент просто не нашел такой детали туалета в его гардеробной.
– Нет, – хрипит Кларк. – Не надо…
– Не разочаровывай меня еще сильнее, сынок – не унижайся, – предостерегающе шипит «папочка». – Даже Тесс не опустилась до такого. Бери лучше пример с Лекса: даже после того, как ты выдернул из него нижние ребра и распял его ими на стене кабинета – он не унизился до мольбы. Мне хочется верить, что хоть в этом ты лучше моих детей. – Лайонелл приспускает собственные штаны. – Тем более, что просить бесполезно.
Немного крови вместо смазки. Благо мальчишка весь в кроваво-бурых разводах. Кровь почти черная сейчас в этих прекрасных зеленых лучах. Такая же черная, как космос из которого прилетел его Странник. Такая же черная, как земля, в которой он похоронил своего сына. Такая же черная, как траур, который он будет носить по Тесс. Такая же черная, как его ненависть сейчас…
Ну что ж, сейчас этой черной крови станет больше. Лайонелл разводит приемному сыну ноги, подхватывая под коленки – и резко насаживает на себя. Черт, узкий, скотина! Так сразу полностью-то и не войдешшшь… Не протиснешшшься… Не насадишшшься… Сволочшш…
Лайонелл отпускает колени и наклоняется вперед. Наваливается всем телом. Заодно заводит и перехватывает руки покрепче. Так, на всякий случай. Хотя мальчишка и не сопротивляется совсем. Даже не интересно.
Кларк действительно не сопротивляется сейчас. Он слишком ошеломлен. Слишком… надломлен… Еще не сломлен, нет – но надломлен до кровавой зияющей раны. Тесс мертва? А Лекс не просто мертв – замордован? Они мертвы… из-за него? Ну, может, не Лекс… Лекса тот, второй… Но Тесс… Которая целовала его еще пару часов назад. И неплохо так целовала… опытнее, чем Лоис… более страстно… более жадно… На такую жадную страсть только Луторы и способны. И ее уже нет? Потому что решила помочь ему вернуться в его мир? А Лайонелл ее поймал. Как поймал сейчас его.
И Кларку вдруг становится страшно. Вот только сейчас. Человек, склонившийся над ним, убил ради него обоих детей – насколько же сильно он должен его сейчас ненавидеть?! Разве такую ненависть заткнешь простым перепихоном? Или Кларк тоже закончит… распятым?
А Лайонелл тем временем решает, что пора. Передохнули и хватит. Надо и за дело браться. Тихою сапою, как говорится. Ну или длинным членом. По, сантиметрику, по сантиметрику… еще чуть-чуть… Кларк наконец-то дергается под ним. Что, неприятно, малыш? Да ладно тебе, папочка ж осторожно. Был бы неосторожен – ты б сейчас выл во всю глотку. А папа старается. Для тебя, между прочим, старается, тварь неблагодарная. Ну и для себя чуть-чуть: кому ж охота уздечку рвать? Лучше порвать жопу одному гаденышу.
Задница его «сынка» такая узкая. Шелковистые стенки так нежно и упруго обхватывают член. Каждый бугорок так приятно массирует его «жеребчика», что тот всё сильнее рвется «в бой». И наконец-то рвет Кларка.
Мальчишка вскрикивает – и Лайонелл чувствует, что скользить стало легче. Он напирает сильнее. Выходит – и снова вторгается внутрь. Еще раз туда, в тесную сладость, расстраханную им в кровь. На этот раз дальше. На этот раз глубже. На этот раз больнее…
А Кларк кричит. Он даже не знал до этого, что способен так кричать… Потому что эта боль не похожа не на одну другую, испытываемую им раньше. Потому что то, что толкается сейчас внутри его – хуже любой колючей змеи.
Кларк сжимается, инстинктивно стараясь вытолкнуть из себя чужеродное тело – и Лайонелл охает от накатившего удовольствия. Да! Вот так, сынок! Еще раз! Сделай папочке приятно, сын. Черт, хорошо-то как! Эх, не для того я тебя готовил – надо было тебя в проституты. Какой потенциал пропадает!
Когда член «приемного отца» выскальзывает из него, Кларку кажется, что у него получилось – ну, вытолкнуть. Избавиться. Что это уже конец. На какой-то миг… Охренительно короткий миг… А потом Лайонелл врезается в него снова. И, наверно, это больней, чем роды у женщин. Ну, Кларку так кажется…
Он сжимается снова. Но это снова помогает лишь на миг. А потом опять разрывающая боль – там. И тяжесть в животе. Чужой член распирает его всего… Разрывает на части… На Кларка «до» и Кларка «после».
И в какой-то момент он просто перестает сопротивляться. Пока не замечает в углу Оливера. Карие глаза смотрят на него… Нет, не так: карие глаза смотрят как его… Насилуют? Опускают? Имеют? Дерут? Кларк даже слова нужного подобрать не может – для этой вот боли. Для этого позора. Для этого…
Шок на лице Олли сменяется сочувствием. Насколько же ты жалок сейчас, Кларк, если тебя жалеет главный враг? Жалеет – после всего, что ты «здешний» тут натворил. Жалеет настолько, что опускает рычаг, сворачивая криптонитовую «подсветку».
А Лайонелла накрывает оргазм. Самый сильный в его жизни. Ему даже кажется, что в комнате вдруг посветлело…
Он кричит и дергается всем телом. И Кларк чувствует внутри это – горячее и слизкое. Противное до дрожи. Лучше б старший Лутор в него помочился…
От омерзения у Кларка сводит скулы, и он гадливо спихивает с себя старика подальше. Да так, что Лайонелл ломает собою какую-то железную хрень у дальней стены. А Кларк в мгновение ока хватает шкатулку. Ему нужно домой. Ему срочно нужно домой. Просто необходимо.
Туда, где нет сочувствия в карих глазах – и вожделения в серых. Туда, где никто не видел. И никто не знает.
Туда, где можно сделать вид, что это было не с ним…
Лайонелл трясет головой, пытаясь собраться с мыслями. Затылок пульсирует тяжелой болью, но сейчас не время расслабляться. Его змееныш задумал смыться. Стоит и что-то втирает квиновскому щенку. А потом тянется к шкатулке… Э нет, сынок, куда без папки? Мы с тобой еще не закончили… Ну, может, в этот раз. Но ты слишком разочаровал меня, сын, чтоб я ограничился лишь одним разом. Так что впереди у нас еще сотни других раз.
Пока я не сотру твою жопу на хрен!

URL записи

Я играю в жизнь…

09.12.2010 в 13:14

Пишет  dora_night_ru:

Лучше поздно, чем никогда!
Название: Я играю в жизнь…
Автор: dora_night_ru
Фэндом: Тайны Смолвилля
Пейринг: Майкл/Том, Лекс/Кларк
Дисклеймер: Все права на персонажей сериала принадлежат не мне. Кому – не помню. Но точно не мне.
Рейтинг: NC-17
Жанр: драббл, PWP
Предупреждение: нецензурная лексика
Саммари: «Вся жизнь – игра, а люди в ней – актеры»
Посвящение: для  Juliya_Luthor в подарок на ДР.

– Ты не живешь, ты играешь в жизнь!
– Майкл, пожалуйста…
– И меня хочешь заставить играть в свои игры!
– Майкл!
Двое замерли друг против друга. Обида и вина. Любовь и предательство.
– Ты говорил: нет на свете того, чего ты не мог бы мне простить.
– Ох, Томми, я много всякой дури тебе говорил, пока мой член был в твоей заднице. К тому же мне даже в голову не могло прийти, что парень, способный так лихо подмахивать мне во время траха, – в это время мечтает жениться на чернокудрой лохудре.
– Я объяснял тебе на счет Джеми…
– О да! Ты мне много чего рассказывал на счет своей женушки, – жестоко усмехается собеседник. – Упустил, правда, описание поз, в которых ты ее трахаешь. Или это она тебя? А что? Привязывает страпон – и давай муженька долбить. Чего не сделаешь для семейного счастья, – мужчину разбирает истеричный смех.
Брюнет морщится. Обвинения… не то, чтобы беспочвенны – просто слишком не новы. Он уже слышал их месяц назад. И два месяца назад. И год назад… Начиная с 2002-го он слушает их регулярно. Эти обвинения он знает наизусть. А собеседник – знает наизусть все его оправдания. Так зачем же они снова льют из пустого в порожнее?!
– Я ничего не могу изменить, Майкл. Даже Супермен не в силах менять прошлое. Я могу только дать нам настоящее – если ты дашь нам будущее. Ты дашь?
– А ты мне?
Брюнет замирает: в вопросе любовника явный подвох – об этом явственно свидетельствует лукавая ухмылка.
– Дашь мне, Томми? На память о былых временах. В честь дня вчерашнего, так сказать. А я могу вставить тебе на будущее.
– Майкл, я пришел поговорить, – морщится он. – А ты сам говорил, что пока твой член в моей заднице, ты способен нести только чушь.
– Ну, я хоть на что-то способен, Том. А ты? На что ты реально способен – ради меня?
– Майкл! Ну чего ты хочешь, мать твою?! Чего ты реально хочешь? Кроме как мучить меня. День за днем терзать меня снова и снова. Ну прости ты меня уже! И давай жить дальше. Хочешь, я на колени стану?
– Хочу, – усмехается собеседник. Кажется, на него этот взрыв эмоций произвел не слишком сильное впечатление. – Коленопреклонная поза – это вообще очень удобно для того, чем мы тут собираемся заняться.
Брюнет с обидой поджимает губы. И кидается к двери.
– Прости, что я занял твое время, Майкл. Мне жаль, что мы не в состоянии понять друг др…
Его гневная тирада разбивается о стену. В буквальном смысле. Любовник впечатывает его в стену со всей дури. Заламывая руку. Упираясь в зад стояком.
– Ты прав в одном, Томми: довольно разговоров. Пора и делом заняться.
Только сейчас брюнет чувствует запах алкоголя. И не может сдержать грустной улыбки: напиться – признак слабости, милый. Даже спустя столько лет – я по-прежнему твоя слабость, да? Или на трезвую я слишком невыносим?
– Майкл, пожалуйста…
– Повторяешься, солнце, – он чуть отступает, позволяя и второму отодвинуться от стены. Ровно настолько – чтоб его рука властно легла на ширинку. – Раньше у тебя вставало быстрее. Стоило только меня увидеть. – Что это? Обида? Сожаление? Или – очередное обвинение…
– Ты слишком надолго оставил меня без себя, родной. Я начинаю привыкать жить без тебя.
– Это плохая привычка, солнце. Разве ты не за здоровый образ жизни?
– Ага, – зло усмехается брюнет, он чувствует, как в нем растет иррациональное чувство протеста, желание хоть чуть-чуть отомстить, – а еще за семейный ценности – верность жене, к примеру.
Рука на ширинке на миг замирает. Всего на миг – но замирает. Как замирает сердце брюнета. Неужели… отпустит? Не дай бог!
А затем вжик молнии – как спасенье. Кратковременная индульгенция. Короткая, как ночь. Жаркая, как солнце. Желанная, как тот, кто сейчас впечатывает с стену.
– Нет у тебя любовника, кроме меня. И даже не надейся… научиться другому… с другими…
Брюки, боксеры – всё прочь. Жена, общественное мнение – всё на хуй. На сегодняшнюю ночь.
Брюнет хочет что-то сказать, но рот ему затыкают пальцы. И даже не надо приказов – он сам знает: их надо вылизать. Как для себя. Потому что и впрямь для себя. Надо вылизать, чтоб почувствовать их внутри. Сначала один. Потом второй. Их рваные движения – в такт прерывающимся вдохам. И стон – как начало каждого такта этой симфонии.
Брюнет вспотевшим лбом упирается в стену. Стискивает зубы до боли. Стоны не удержать, но крики… крики еще можно… крики еще нужно… Даже в дешевом мотеле стоит соблюдать видимость тишины.
Впрочем, один вскрик всё же вырывается – когда пальцы выходят, оставляя за собой пустоту. Вскрик разочарования. И боли одиночества. Вскрик, сменившейся криком экстаза – когда в него входит член. Такой желанный. Такой… родной. Он помнит каждую его венку. Знает каждый бугорок. Помнит манящий блеск головки, не скрытый обрезанной плотью. Он сотни раз видел этот член. Возбужденным. Кончающим. Спящим… Но он и впрямь начинает его забывать. И это больнее – чем трах почти на сухую.
Резкие фрикции. Рванные вздохи. В меня. Из меня. Из самого себя… Ты рвешься из собственной плоти. Из собственной кожи. Желая залезть под кожу любовнику. Впитаться в кровь. Пробежаться по венам. До самого сердца. Которое бухает сейчас, как сумасшедшее. Вы оба сумасшедшие, вы в курсе? Поставить всё на кон – чтоб так и не простить. Вы сумасшедшие, да… Но это так прекрасно – сходить с ума в нашем разумном расчетливом мире.
Брюнет откидывает голову. Мечтает урвать хоть один поцелуй. Может, сейчас в распаленном сексом мозгу что-нибудь заклинит (на этот раз что-то нужное) – и ты забудешь о своем обещании не целовать меня больше. Никогда не целовать губы, которыми я целую жену. Может, сейчас…
Рты тянутся друг к другу. Губы уже ощущают чужое дыхание. От которого сохнет язык. И темнеет в глазах…
Но вместо поцелуя – две звуковые волны оргазменного крика. Слившиеся в одну.
Любовники сползают на пол. И первый по-прежнему ощущает в заднице член второго. А спиной – ощущает улыбку его губ. Губ – так его и не поцеловавших.
– Не в этот раз, милый.
И брюнет тоже не может сдержать улыбки: значит, будет и следующий раз…

– Староват я для таких игр, – ворчит Лекс, наконец-то со смачным чпоком выходя из любовника. Обессилено валится в дешевое мотельное кресло. – Предпочитаю мягкую постельку…
– Перестань, ты брюзжишь как мой папа.
– Упаси Господь! Чтоб я – как Джонатан Кент?!
Кларк беззаботно смеется.
– У вас больше общего, чем тебе хочется.
– Единственное общее, что я хочу иметь с Джонатаном Кентом – это его сын. То бишь ты, мой милый.
– Как-то двусмысленно это прозвучало, мистер Лутор. Тройничок намечаешь?
Видя реакцию любовника, Кларк самодовольно хмыкает: нечасто ему удается шокировать Луторов.
– Ну и фантазия у тебя, Кларк. Сыграть в инцест мне еще никто не предлагал. Впрочем, сыграть в актеров, которые типа играют нас в каком-то задрыпанном сериале – это тоже была… хм, неординарная идея.
Кларк обиженно надувает губки.
– Почему это «задрыпанном»? – вскидывается Кент. – Как продюсер проекта…
– Вот именно потому, что продюсер – ты, – хохочет Лекс. – Был бы продюсером я – была б оскороносная сага. В 3D, со всяческими спецэффектами и прочей хренью… А у тебя, господин продюсер, даже на актеров деньжат не хватает. Вон, натурой приходится расплачиваться…
– Ах так? Вот как ты запел? Точно! В следующий раз быть тебе Фаринелли. – И замечая, как Лекс невольно морщится: – А что? Ты ж любишь оперу…
– На оперных певцов моя любовь не распространяется. Моя любовь – вообще только для тебя.
Кларк сразу растекается розово-пушистой лужицей. На коленях подползает к креслу, в котором сидит любовник. Раздвигает его колени пошире. Удобно, что они еще не оделись…
– Мой «Том» – дурак, если позволил такому «Майклу», как ты, его бросить.
– Мой «Майкл» тоже хорош, если позволил кому-то встать между ними.
Кларк довольно улыбается.
– Сыграем в «сериал» еще раз?
– Эх, зря я тебя назначал главным редактором «Дэйли-Плэнет». Надо было для тебя киностудию организовать. Снимал бы свои сериалы– трахались бы в Каннах, а не по дешевым мотелям. Может, правда, вместо статьи о том химическом заводе – сценарий какой-нибудь напишешь? И людям приятней, и мне за тебя спокойней, сенсационный ты мой репортер, – Лекс любовно гладит черные кудри, с легкой завистью перебирает шелковистые пряди.
– О Супермене и «злом опасном Луторе»? – Кларк пальцами рисует в воздухе кавычки.
– Лучше напиши сценарий об Александре Македонском и Гефестионе. Мне всегда больше всего нравились именно исторические фильмы.
– Неа, – хитро лыбится Кларк. – Как я смогу объяснить кинокритикам, почему мой Александр – лысый?


URL записи

Новогодний фон

10.12.2010 в 14:58

Пишет  dora_night_ru:

Новогодний фон
Сделала небольшой новогодний фон для днева. Кому надо - берите, я еще наделаю


URL записи

Еще один смолвильский фон

10.12.2010 в 22:20

Пишет  dora_night_ru:

Еще один смолвильский фон
Вот еще парочку сделаю - можно будет в сообщество выставить А пока вот:


URL записи

Меня проперло на фоны...

10.12.2010 в 23:53

Пишет  dora_night_ru:

Меня проперло на фоны...
Так благо бы - были бы хорошие, а то так, ученичество одно... Но даже его стоит сохранить для потомков


URL записи

Черного юмора захотелось...

11.12.2010 в 21:19

Пишет  dora_night_ru:

Черного юмора захотелось...
"Папа, вернись, я все прощу!"- кричал Лекс вдогонку Лайонеллу, высунувшись из окна Башни ЛютерКорп.

URL записи

@темы: Архив dora_night_ru