I believe in Moire. Twice. 3-й-Невеста-4-й сезоны "Шерлок ВВС"? Нет, не видел.
(...) До «Крепкого орешка» я никогда не снимался в фильмах, так что это был мой первый фильм. Мне не на что было опереться, кроме как на собственный театральный опыт; перед съемками фильма я два года участвовал в постановке «Опасных связей» – спектакля, затрагивающего множество разных тем. В каком-то смысле эта пьеса – в духе восьмидесятых. Очень эротичная – при том, что в ней никто не раздевается, – и с запутанным сюжетом. К концу сезона становилось все труднее поддерживать силы, чтобы к каждому очередному спектаклю быть как огурчик. Что ж, это закон жанра, и ты живешь по нему, верно?
Знаете, театр – это такая штука...Питер Брук как-то заметил по этому поводу: «Тщательно выбирайте церковь, которую будете посещать». Ведь это – религия...
Так что у меня не оставалось иного выбора, кроме как целиком и полностью уйти в работу над «Орешком». Я лишь задался вопросом: «Кто этот человек? Откуда? Что он ест на завтрак?», – и в результате моя дотошность оказала влияние на сценарий. Когда я отправился в костюмерную, там висел целый гардероб всякого террористского снаряжения. Я надел все это на себя и пробормотал: «Во всей этой ерунде я похож на клоуна». При этом я знал, что остальные ребятки, снимавшиеся со мной, были по шесть футов в ширину и высоту; для них такое обмундирование было в самый раз. И тогда я предложил: «А что, если я надену обычный костюм, а не всю эту белиберду? Ведь если я буду в костюме, я смогу встретиться с героем Брюса Уиллиса».Я уехал на несколько недель, потом вернулся и приступил к съемкам. Придуманный мной эпизод внесли в сценарий, и этот эпизод встречи двух персонажей стал важным элементом фильма. Я даже выработал у себя американский акцент. Вот к каким результатам привели мои вопросы типа «Кто это, зачем и откуда он приехал?»
Я думаю, создание определенного образа или даже атмосферы в «Орешке» стало возможным благодаря совокупности… или даже вере в могущество рассказчика; в этом и заключалась моя роль. Я – лишь звено в цепи; можно даже сказать, что я – где-то посередине между сценарием и зрителями, и пока я не стану связующим звеном между этими двумя частями, я буду чувствовать себя неуютно и ощущать свою никчемность. В конечном итоге придется делать то, что плохие режиссеры называют: «Просто будь собой, и все». Типа «кому это надо?» Такие вот дела.
Я хочу сыграть этого персонажа, но для того, чтобы… Так что я… В общем, если это – наглость, то я буду бороться за нее!
Вам довольно часто приходится менять свой лексикон, и вы начинаете понимать, что за человек режиссер. Во время съемок «Орешка» я сказал ему: «Хм… а ведь мне сейчас надо перестрелять всех этих людей!» Я хочу сказать, что раньше я и представить не мог, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации и буду участвовать в съемках такого фильма. Я очень горжусь этим фильмом, его ироничностью и даже порой двусмысленностью. Не думаю, что другие серии были лучше, ведь там не задавались такими вопросами, какими задавались мы. К примеру, вот я стою с пистолетом в зале, полном заложников, и я готов пристрелить любого, кто ослушается меня. И я говорю режиссеру: «Кстати, у них там шведский стол!», – ведь мы, по сценарию, вторглись в помещение в разгар вечеринки. Так вот, я и говорю: «А что, если я буду угрожать им расправой и при этом уписывать бутерброд с курятиной?» Он глянул на меня как на помешанного и вдруг как засмеется! С тех пор, стоило мне что-нибудь сказать, как он тут же с хохотом уходил прочь. Однако он позволил мне это сделать, поскольку видел, что у меня свои тараканы, и что это всегда срабатывает.
(...)
Впрочем, все это, что называется, часть моей работы – так же, как и выкидывание меня с высоты 40 футов на аварийную подушку во время съемок «Крепкого Орешка». Теперь так уже не делают, поскольку все это можно нарисовать на компьютере, и получится вполне правдоподобно. Но тогда меня сбрасывали вниз на самом деле – трижды, да еще и в три утра. Этот эпизод был снят в самом конце, так что, если бы я погиб, это уже не имело бы значения, поскольку мой полет уже был заснят на пленку.
Перевод Arirang
Ссылко
Знаете, театр – это такая штука...Питер Брук как-то заметил по этому поводу: «Тщательно выбирайте церковь, которую будете посещать». Ведь это – религия...
Так что у меня не оставалось иного выбора, кроме как целиком и полностью уйти в работу над «Орешком». Я лишь задался вопросом: «Кто этот человек? Откуда? Что он ест на завтрак?», – и в результате моя дотошность оказала влияние на сценарий. Когда я отправился в костюмерную, там висел целый гардероб всякого террористского снаряжения. Я надел все это на себя и пробормотал: «Во всей этой ерунде я похож на клоуна». При этом я знал, что остальные ребятки, снимавшиеся со мной, были по шесть футов в ширину и высоту; для них такое обмундирование было в самый раз. И тогда я предложил: «А что, если я надену обычный костюм, а не всю эту белиберду? Ведь если я буду в костюме, я смогу встретиться с героем Брюса Уиллиса».Я уехал на несколько недель, потом вернулся и приступил к съемкам. Придуманный мной эпизод внесли в сценарий, и этот эпизод встречи двух персонажей стал важным элементом фильма. Я даже выработал у себя американский акцент. Вот к каким результатам привели мои вопросы типа «Кто это, зачем и откуда он приехал?»
Я думаю, создание определенного образа или даже атмосферы в «Орешке» стало возможным благодаря совокупности… или даже вере в могущество рассказчика; в этом и заключалась моя роль. Я – лишь звено в цепи; можно даже сказать, что я – где-то посередине между сценарием и зрителями, и пока я не стану связующим звеном между этими двумя частями, я буду чувствовать себя неуютно и ощущать свою никчемность. В конечном итоге придется делать то, что плохие режиссеры называют: «Просто будь собой, и все». Типа «кому это надо?» Такие вот дела.
Я хочу сыграть этого персонажа, но для того, чтобы… Так что я… В общем, если это – наглость, то я буду бороться за нее!
Вам довольно часто приходится менять свой лексикон, и вы начинаете понимать, что за человек режиссер. Во время съемок «Орешка» я сказал ему: «Хм… а ведь мне сейчас надо перестрелять всех этих людей!» Я хочу сказать, что раньше я и представить не мог, что когда-нибудь окажусь в такой ситуации и буду участвовать в съемках такого фильма. Я очень горжусь этим фильмом, его ироничностью и даже порой двусмысленностью. Не думаю, что другие серии были лучше, ведь там не задавались такими вопросами, какими задавались мы. К примеру, вот я стою с пистолетом в зале, полном заложников, и я готов пристрелить любого, кто ослушается меня. И я говорю режиссеру: «Кстати, у них там шведский стол!», – ведь мы, по сценарию, вторглись в помещение в разгар вечеринки. Так вот, я и говорю: «А что, если я буду угрожать им расправой и при этом уписывать бутерброд с курятиной?» Он глянул на меня как на помешанного и вдруг как засмеется! С тех пор, стоило мне что-нибудь сказать, как он тут же с хохотом уходил прочь. Однако он позволил мне это сделать, поскольку видел, что у меня свои тараканы, и что это всегда срабатывает.
(...)
Впрочем, все это, что называется, часть моей работы – так же, как и выкидывание меня с высоты 40 футов на аварийную подушку во время съемок «Крепкого Орешка». Теперь так уже не делают, поскольку все это можно нарисовать на компьютере, и получится вполне правдоподобно. Но тогда меня сбрасывали вниз на самом деле – трижды, да еще и в три утра. Этот эпизод был снят в самом конце, так что, если бы я погиб, это уже не имело бы значения, поскольку мой полет уже был заснят на пленку.
Перевод Arirang
Ссылко
-
-
10.12.2011 в 20:10Черный юморок, мне нравится
-
-
10.12.2011 в 20:52Devilisch, да уж, "веселый" дядя...